Босой отошел чуть в сторону от бездумно хлопающей глазами
девчонки и ее оторопело застывшего на месте деда. Примерился, как
удобнее будет бросать.
Лишь бы сработало, лишь бы не истлела та сила, что делала в свое
время этот небольшой кусок металла смертельно опасным.
Перед тем как сделать последний прыжок, королева решила еще раз
взвизгнуть, раскрыла пасть, тем самым обрекая себя на смерть. Босой
метнул Последний Аргумент и отпрыгнул в сторону, ни на что не
надеясь, лишь не желая сдаваться без сопротивления. Главкрыса
метнулась следом и сбила его с ног. Пасть, в которой только что
исчезла граната раскрылась, обнажая ряды грязно-желтых зубов.
Босой успел подумать, что зря надеялся, и что Последний Аргумент
не сработал, когда шея крысиной королевы взорвалась, опрокидывая
навзничь ее вставшее на дыбы тело.
***
Несмотря на большой опыт охоты на чудищ, Босой никогда не
сталкивался нос к носу с настоящими королями логовищ. Знал, что
такие бывают, и даже видел разок, издалека, но чтобы так близко, да
еще и вступить в бой, и победить… Хотя победой это было назвать
сложно. Скорее – он просто не умер. Да и решительный удар нанес,
откровенно говоря, не он сам, а Последний Аргумент – оружие из
прошлого, незамысловато выглядящее, но весьма эффективное.
- Ну и воняет от тебя, - высокий девчачий голосок резанул
откровенным пренебрежением. Только что спасенная ловчим девчонка
откровенно издевалась, хотя и была, конечно, права. Выбравшийся из
крысиного логова Босой представлял из себя то еще зрелище.
И все же маленькая стерва могла бы оказать своему спасителю
побольше пиетета.
- Эй, ты там живой, вонючка? Ау! Есть кто дома? – девчонка об
уважении и не думала. Она присела рядом и, брезгливо морщась,
похлопала ловчего по щекам. – Я вообще-то тут одна, и мне
страшно.
Босой повернул голову. С возрастом он не ошибся. Было ей лет
двенадцать, может быть чуть меньше: свободная короткая стрижка,
грубая кожаная куртка, из новых, старинная футболка, черная, с
ядовито-зеленой размашистой надписью «I love NY», сложенной из
букв, которые раньше называли иностранными. Теперь они были просто
- «другими буквами», потому что хранить память, в какой стране
каким пользовались алфавитом, стало незачем, да и некому.
Ткань футболки, по мнению Босого, была слишком тонкой, не
спасающей ни от холодного ветра, ни от неосторожных мужских
взглядов, тем более что тело девчонки уже начало приобретать
женские черты. Еще немного, и ее назовут девушкой, а потом и
женщиной, когда ее выберет кто-то из молодых женихов и позовет
замуж. А тут такая легкомысленная футболка. Родственнику,
сопровождавшему девчонку, стоило бы внимательнее относиться к ее
внешнему виду.