- Не за шестьдесят. Едва пятьдесят перешагнула. Я ее сам
брюхатой видел. Из прежних она, а прежние поздоровей нас
бывали.
- Пятьдесят? Спорить не буду, а все же выглядит она как старая
карга.
- Не карга. И не старая, - Дикий, который всерьез подозревал,
что тетка Ольга понесла не от кого-то там, а прямо от него самого,
забыл о волнении и начал злиться, - Ты вообще чего на почтенную
женщину рот вздумал раскрывать? Торговать в нашем поселке
надоело?
- Ох, все зло от баб! - Рябой понимал, что за ходящую по поселку
сплетню у него лавку не отберут, и все же Дикого злить не стоило. -
И хоть бы одна честная попалась, а то все одно.
Дикий подумал немного и решил, что, как ни крути, придется
согласиться. Мало кто из девок мог ему отказать, даже самые что ни
на есть замужние. Вот та же Ольга, может от него залетела, а может
и нет. И не поручишься.
Рябой понял, что ступил на благодатную почву и продолжил
развивать мысль.
- Про Глашку, жену Карпа, слышал, из Осколища? Говорят, как
только Карп ушел на заработки, на юг, к горам, так его бабенка,
Глашка-то, как с цепи сорвалась. Мимо пройдешь - уже глазами
стреляет. Яблочко ей поднесешь - норовит обнять. А если подарочек
какой - сама на сеновал зовет. Слышал я, горячая баба.
- Горячая, - подтвердил Дикий, только вчера бегавший в Осколище
как раз по этой нужде, - особенно если бражки налить, кружечки
три.
Мужчины некоторое время улыбались. вспоминая каждый о своем.
- Ладно, - махнул рукой Дикий, которому беседа и вправду помогла
взять себя в руки, - показывай, что припер.
Торговец кивнул в сторону двери, чтобы гость накинул засов, и
ненадолго нырнул за занавеску. Когда он вернулся, в его руках
блестел провощенной тряпицей небольшой, но увесистый сверток.
Положив его на прилавок, Рябой раскрыл тряпку.
- А она настоящая? - с сомнением скривился Дикий. - Точно с
висельника? Поди на кладбище свежую могилку раскопал, а мне тут
лепишь горбатого...
- С какого кладбища? - изумился торговец. - У нас уж, слава
богам, с полгода как никто не помирал.
- В Березовке помирал, зато.
- Кто?
- Чех.
- Чех? Это который из них? Хохол?
- Какой хохол. Хохол нас с тобой переживет. Татарин.
В Березках и вправду жили два брата, один хохол, другой татарин,
но звали их обоих Чехи, потому что любили хвастаться, что бывали в
местах далеко на западе, которые раньше звались Европой. Были они
для всех словно один человек - Чех, и редко кто переспрашивал, про
какого из братьев речь - о хохле, или о татарине. Они даже жену
себе одну взяли, еврейку, и теперь по еврейскому обычаю все их дети
тоже были евреи.