Что могло так сильно подхлестнуть шкалу стойкости в развитии,
Босой мог только догадываться. Сколько бы ранок сейчас ни было на
его теле, все они вряд ли могли так сильно повлиять на шкалу. Как
ни крути, а дело наверняка было не в них.
Единственное же, что Босой встретил сегодня впервые, из
неприятного, это визг королевы крысы. И судя по тому, как
отреагировал на него стойкость – силища у него было удивительная.
Не будь у Босого интерфейса, не факт, что он вообще бы смог
очнуться и убежать.
***
- Чешешься? Это потому, что ты не моешься, – заметив, как
яростно Босой трет в задумчивости лоб, Зоя не упустила возможности
высказать свое бесценное мнение, - Вон, в волосах до сих пор
крысиный помет.
Босой дернулся отыскать на голове грязь, но решил не доставлять
язвительной девчонке лишний повод для злословия.
- Кстати, а куда мы идем? Только не говори, что в Бочонки, - Зоя
разочарованно скуксилась, - чего мы там забыли?
- У меня встреча с торговцем. И еще дела. Надо с людьми
поговорить, что в округе делается. Может быть, удастся еще работу
найти.
- В Бочонках? Работа? Знаю я тамошних. Жалкие, глупые, ни на что
не способные люди. Второй по гадости поселок, из всех, что я
видела.
- И много ты видела? – из-за зойкиной трескотни голова болела
все сильнее.
- Достаточно, - носик девчонки уверенно смотрел в небо.
- И все-таки, сколько?
- Два. Мерзкие Грачи, в которых выросла, и эти гадкие
Бочонки.
- Продам я тебя, Зойка, - Босой старался говорить грозно, хотя
смех рвался наружу, - Видит бог, продам.
Задорная девчонка меньше, чем за половину дня успела ему
порядком надоесть. И все же она вызывала симпатию своей неподкупной
дерзостью и непреодолимым желанием все вокруг смешивать с грязью.
Вряд ли кто-то еще в мире знал столько оттенков отвратительного,
сколько могла передать Зойка в одной фразе.
Дело в общем-то было обычное. Девчонка в начале жизни была
обласкана сытостью и родительским вниманием, а потом вдруг, резко,
меньше чем за год лишилась их обоих. И если мать забрал несчастный
случай, то отца, по мнению Зои, похитила и убила семья неудачливого
ухажера. И они же все построили так, что вроде бы за отцом осталось
множество долгов, и он обещал, вроде бы, при свидетелях, отдать за
эти долги дочь.
На том и порешили. Может люди и вправду поверили в эту историю,
может им было все равно, но Зое заломали руки, связали и сделали на
шее татуировку, которую ни сводить самостоятельно, ни прятать не
разрешалось, даже в самый сильный мороз. И сразу она перестала быть
невестой, а по большому счету и человеком, и стала чем-то вроде
говорящей табуретки, которую можно было купить или продать кому
угодно.