Особой опасности в нападении не было. Был бы на месте Босого
ребенок или женщина – у волков был бы шанс. Взрослый же привыкший к
охоте мужик, да еще при дубинке… Главное, знать их тактику. Первой
всегда нападала волчица, отвлекая жертву обманными рывками. Ее
стоило контролировать, но по настоящему готовиться к прыжку альфы.
Именно он обычно наносит первый и единственный удар, после которого
стая просто ждет, когда жертва истечет кровью.
Понимая это, Босой довольно успешно оборонялся, убил двух
волков, и все же третьему удалось вцепиться в ногу, да так глубоко,
что далеко не сразу удалось разомкнуть челюсти, даже после того как
хищник перестал продавать признаки жизни.
Рана была рваной, из нее ручьем текла кровь. Босому удалось
остановить кровотечение наспех сделанной из штанины повязкой, но
нога распухла и долго болела, причиняя боль. Тогда впервые и
сдвинулась с мертвой точки одна из шкал, которую Босой поначалу
обозвал «терпение», а потом «стойкость», потому что так ему
показалось вернее.
После случая с волками Босой долго не получал никаких ран и уже
отчаялся заполнить шкалу хотя бы на треть, когда в голову пришла
идиотская, но очень простая идея. Выбрав вечер перед выходным днем,
когда не нужно было идти на общественные работы, он уронил на ногу
массивный чурбан. А потом еще один, побольше, потому что от первого
не было особенно больно. Синяк вышел отменный, дававший о себе
знать целую неделю. И вместе с ним немного, совсем чуть-чуть, и все
же сдвинулась с места «стойкость».
Поняв, что задумка сработала, Босой на время прекратился в
маньяка, думавшего только об одном – как себе посильнее навредить,
но при этом суметь завтра с утра выйти на работу? Ведь была
опасность не рассчитать и не только на долгое время привести себя в
негодность, но и заработать на всю жизнь хромоту или еще худший
недуг. В ход шло все: ножи, гвозди, огонь и даже домашний очаг, в
который он совал пальцы, стремясь посильнее обжечься.
В итоге самой эффективной техникой была признана поверхность,
усыпанная осколками камней с острыми краями. Они резали кожу, но не
глубоко, особенно если правильно лечь. Обилие источников боли
обеспечивало быстрый прогресс, остававшиеся же порезы хоть и
саднили потом несколько дней, работать почти не мешали.
Шкала стойкости медленно, но стабильно ползла вверх, и когда она
заполнилась на треть, усилия были вознаграждены. Сделать себе
больно стало намного сложнее. Боль возникала по-прежнему, но
восприятие ее изменилось. Она стала меньше доставлять неудобства,
частично превратившись скорее в сигнальную систему, чем в
проблему.