Вначале я мечтал стать конюхом, но потом, глядя на все, что происходит в колхозе, понял, что самая крутая должность это «объежчик». Этот человек имел своего коня, свою повозку и объезжая поля колхоза, смотрел, чтобы не воровали. По сути дела – это был прототип сегодняшних охранников. Он мог плеткой отстегать детей, которые воровали горох или молодую кукурузу. Мог заставить взрослых сбросить с воза сено или клевер, которое те положили для якобы мягкости сидения. Мог о любой краже сообщить председателю, а с его согласия участковому милиционеру и возбуждались уголовные дела за кражу зерна, комбикорма, молодых поросят, телят или птиц. Многих брали на поруки, но иногда и сажали за решетку. Ох, как я хотел вырасти и стать объездчиком. В конце уборочной был праздник, его у нас называли «обжинки», последний колосок в поле срезан. Накрывался огромный стол, на всю бригаду, на столе чего только не было. Борщ, суп, каши из трех или четырех круп. Мяса завались – мясо из курицы, утиное, гусиное, говядина, свинина, баранина. Пироги с грибами, пироги с яблоками, медовые пироги, просто мед. Самогона – залейся, пили тогда из граненых стаканов. Я удивлялся, как можно выпив стакан самогона двести пятьдесят грамм и не упасть замертво. А колхозники пили, причем по нескольку стаканов и не пьянели, так слегка становились веселее, пели песни, пускались в пляс. Женщины пили из маленьких граненых, рюмочек сто граммовой вместимости. Были, конечно, и те кто, захмелев, падал под стол, иные начинали задираться и лезли на рожон. Но, получив по лицу, успокаивались. Гуляли до поздней ночи с песнями плясками, женщины уходили на вечернюю дойку и затем снова возвращались, продолжая веселиться. Дети тоже гуляли вместе с взрослыми, и им перепадало по рюмочке самогона, от которого голова кружилась, изображение двоилось и хотелось плясать и петь. Но они, чтобы не выдать себя, в этих плясках и песнопениях не участвовали. Но когда кто-то из взрослых замечал, что дети, выпивши, говорили им:
– Рано начинаете пить, будите как отцы алкоголиками.
Мне пить не нравилось, и я твердо решил, что, когда выросту совсем не буду пить самогона. Судя по сегодняшнему дню, я свое слово сдержал.
Но вот, закончилось лето. Скоро в школу, опять учить уроки. Как любимые – математика, физика, русская литература, физкультура, труды. Так и нелюбимые – биология, химия, украинский язык – мы его в детстве (да простят меня истинные украинцы) называли «телячьим». Особенно он нам не нравился за иные знаки препинания, например, «апостроф» и когда его надо ставить, когда не надо? Это было не понятно, а значит не интересно. Но я очень любил песни на украинском языке, все мои родственники, включая отца с матерью, пели эти песни. Украинскую литературу я любил, как и русскую. Читал много книг, как классиков, так и современников. Но больше мне нравились стихи, я удивлялся таланту поэтов и восхищался прекрасно подобранной рифмой. Хорей, ямб, дактиль, амфибрахий, анапест владение рифмой меня просто очаровывали. Поэты и прозаики: Пушкин, Лермонтов, Есенин, Некрасов, Маяковский, Блок. Тарас Шевченко, Коцюбинский, Леся Украинка. Ломоносов, Максим Горький. Для меня они были кумиры. Все, что можно было достать из их произведений я доставал, и читал, заучивая многие наизусть. В своей школе, я ходил в литературные кружки. Это мне было очень интересно. К восьмому классу я уже начал пробовать писать стихи. Тем более был повод, умер наш любимый учитель физкультуры Евгений Степанович. Потрясенный этим событием я написал свое первое стихотворение.