— Ну и что мы с тобой будем делать? — я смотрел как призрачный
зверек, забыв уже все печали, взобрался по моей руке, заскочил на
воротник и несется обратно, — Ты вообще кто? Мальчик или
девочка?
Я подхватил почти невесомого зверька, чувствуя, как тонким
ручейком он тянет из меня силу. Перевернул и почесал под мордочкой.
С потоком моей энергии он еще не был призраком, появилась плотность
и на ощупь он стал почти как живой, только шерсть не
чувствовалась.
— Раз ты девочка, то назову тебя Белкой, — горностай аккуратно
прикусил мой палец, видимо одобряя. — И что нам с тобой делать?
Суперсил я не чувствовал. Горностай, насколько я помню, хищник,
но нюх не появился, слух тоже на прежнем уровне — только сопение
Захара слышу и Степкин храп. Зубы и когти не растут, хотя они,
скорее всего, не больше моих собственных. В общем, никаких навыков
я не чувствовал. И тогда попробовал, как с Ромкой в инквизиции.
Представил, что сам превращаюсь в горностая, что не я его поглотил,
а он меня.
И сработало. Зрение мигнуло и вернулось уже с искажениями. Цвета
в ночном снежном лесу и так было немного, а сейчас вообще все
потеряло яркость, даже красные капли крови на снегу, стали просто
темными. Видимость сократилась — ближайшие пять метров
проглядывались с максимальной резкостью и освещенностью, будто мне
ночное зрение усилили, а вот дальше плавно уходило в размытые
тени.
Я пустил Белку сделать кружок вокруг поляны, глядя его глазами и
слушая. Отправил к Захару, посмотрел на него снизу-вверх, четко и
громко расслышал его бормотание: «что за народ пошел, всего два
глотка микстуры, и вместо того, чтобы успокоиться, его
срубило…»
Ладно, не показатель. Как дед ворчит я и сам слышал, только
неразборчиво и тихо. Но, похоже, у меня появился свой маленький
шпион, пусть близорукий, и «вебкамера» из первых моделей с
минимальным разрешением, но все равно полезная штука.
Еще раз, пробежав по округе и убедившись, что больше опасности
нет, я отпустил Белку. Убедился, что она теперь в душелове, и пошел
помогать Захару.
Степка Колькич, вероятно, один из тех сыновей, что «Колькич и
сыновья», действительно отрубился. Лежал в сугробе, на трухе,
которая раньше его пленила, посапывал и храпел. Я осмотрел его на
наличие ран или дырок в одежде, но ничего критичного не обнаружил —
синяки да ссадины. Как говорится, до свадьбы заживет, если,
конечно, не замерзнет.