Помимо вооруженного до зубов
моторизованного отряда в Гиссаре появилось множество мелких
караванов из-за Амударьи. Это купцы из Кундуза заполонили местный
рынок своими товарами. Все бы ничего, но торговые люди на
муджахидов Абдул Хотака подозрительно похожи. Они целыми днями
сидят в чайханах, едят плов или
курутоб[1], пьют зеленый чай, играют в
нарды, а вечером разбредаются по постоялым дворам, которых здесь,
как и чайхан, хватает с избытком. Странные люди: меньшая часть
торгует, другие даже интереса к важному делу не проявляют. Зато
верблюды с тюками охраняются столь тщательно, что возникает вопрос:
а что там внутри? Наркотики, оружие или еще какая контрабанда? Ведь
никто не видел, какими тропами или дорогами купцы из Кундуза
добрались до Гиссара. Купцы, лицом и повадками осторожных барсов на
горных кручах похожие на муджахидов, посмеиваются и уверяют, что в
тюках нет ничего страшного. Они везут товар в Самарканд и Хиву, где
его очень ждут местные волоокие красавицы.
Местная полиция успокаивается, но все
равно с тревогой приглядывает за чернобородыми купцами, под
каполем[2] которых то и дело блеснет
бритая голова.
Рынок постепенно заполняют
разнообразные звуки. Где-то скороговоркой стучат барабаны,
раздолбанные радиоприемники выплевывают из себя ритмы современной
музыки, громко голосят продавцы, расхваливая свой товар, в клетках
и корзинках беспокойно возятся куры, индюки, гуси. Отчаянно тявкают
щенки аборигенных отарных овчарок из Шамолгузара, злясь на то, что
их бесцеремонно берут за шкирку и тщательно осматривают, проводя
выбраковку. Мужчины смеются, когда маленькие пушистые комки
исхитряются в таком положении вцепиться своими шильями-зубками в
пальцы, и назначают свою цену за будущего четвероногого друга.
Собака для пастуха – верный и незаменимый помощник на долгие годы,
промахнуться при покупке никак нельзя.
Рыжеволосый мужчина с крупным
подбородком и сильно загоревшим лицом пропустил мимо себя
погромыхивающий пустыми бочками в кузове разбитый «форд»,
усмехнулся, провожая его взглядом, но не торопился переходить
дорогу. Он ждал, когда мерзлая серая пыль, поднятая колесами,
осядет, и только тогда, приподняв ворот камуфляжной куртки (в такой
одежде здесь ходили многие ввиду ее удобства и функциональности),
оказался на другой стороне. Пройдя несколько шагов вдоль
глинобитных домов, примыкавших к рынку, он нырнул в один из
проулков кишлака, и уверенно зашагал вдоль дувалов, изредка скользя
взглядом по верхушкам заборов, словно изучал местную незамысловатую
архитектуру. А сам незаметно и ловко умудрялся проверять, не идет
ли за ним кто, проявляя излишнее любопытство, что здесь делает
человек европейской наружности.