- Даже станут действовать заодно? –
скептически поинтересовался я.
- О них ничего достоверно неизвестно,
- пожал плечами Лафрамбуаз, - и вполне возможно, что слухи о вражде
между государствами сарацин всего лишь вымысел, чтобы успокоить
нас.
- Между ними лежит ещё Египет, где
сарацин видеть вовсе не рады, несмотря ни на что.
- Разбираться в политике представь
тем, кто в ней понимает больше твоего, Рейнар, - резко оборвал меня
инквизитор, показывая, что ни о каких доверительных отношениях
между нами и речи идти не может. – Не исключено, что действия этого
заразителя, равно как и внезапная вспышка чумы в Шварцвальде
предназначены, чтобы отвлечь внимание от чего-то действительно
важного.
- Атаки на Донауштадт?
- Ничего исключать нельзя, - пожал
плечами Лафрамбуаз. – И если в Шварцвальде окажется кто-либо,
знающий больше того ничтожества, что сгорело в Пассиньяно, ты
должен добыть из него информацию.
- Задачи вы ставить умеете, - признал
я.
- Посмотрим, как ты умеешь с ними
справляться, - жёстко ответил инквизитор.
И сказал этими словами куда больше,
нежели прозвучало.
Я не стал даже заходить в Лукку. Не
люблю большие города, а нынешняя столица Тосканы разрослась до
вполне приличных размеров, во многом благодаря расположенной здесь
цитадели инквизиции. Это в эпоху чумы, когда мертвецы не желали
лежать в могилах и бродили по улицам, сбиваясь в серые орды, люди
бросились прочь из городов, и не объединялись в сколь-нибудь
крупные поселения. Ведь скученность увеличивала шанс заболевания
чумой, а значит, резко уменьшала шансы на выживание.
Однако опасности, как новые,
принесённые чумой, так и прежние, вполне знакомые, вроде
разбойничьих шаек, заставили людей снова собираться вместе. Жаться
друг к другу, отгораживаясь от всего мира высокими стенами. Вот
только с гигиеной стало куда лучше – хоть какой-то урок из эпидемии
чумы мертвецов люди сделали.
На месте прежних деревень, укреплений
и маленьких городков вырастали новые полисы. А вскоре пришло время
и для новых королевств, где порядки не так уж сильно отличались от
прежних.
Оставив коня слугам инквизитора, я
обогнул Лукку по большой дуге и вечером того же дня сел в дилижанс,
едущий на север. Перед прощанием, которое оказалось предсказуемо
коротким и холодным, Гедалия выдал мне довольно приличную сумму
серебром, а также сообщил, что на моё имя открыт счёт в банке
ломбардцев, которым я могу распоряжаться вольно, хотя и в разумных
пределах, конечно же.