, —
смотреть на старшего с высоты своего роста сейчас казалось
неуместным. Да и почтение выразить не мешало — он знал, что
провинился.
—Когда вы научитесь приходить на занятия вовремя? — голос
наставника шелестел, подобно листьям в октябре: сухим, еще не
тронутым гнилью, но уже неживым. — Постоянные нарушения дисциплины
являются грехом. Серьезным, но, к счастью для вас, пока еще
искупаемым. Сегодня, вместо вечерней трапезы, вам стоит помолиться.
Думаю, десять раз Signum Crucis, десять — Ave и пятнадцать Symbolum
Nicaenum на этот раз будет достаточно.
—Да, падре, — Крис старался говорить тихо, чтобы преподаватель
не понял по голосу его радости мягким наказанием.
Но ликование быстро сменилось тревогой: за дверями его
ждали.
—Господин ректор желает вас видеть! — сообщил секретарь и
двинулся вперед.
Крис пошел следом, не поднимая взгляда. Он старался совсем не
смотреть по сторонам, особенно, когда пересекал полосу тени. Край
сутаны с мелькающими из-под нее стоптанными каблуками ботинок
превратился в путеводную нить, охраняющую от опасности так же
хорошо, как и молитва.
Труднее всего оказалось преодолеть лестницу. Пролеты скрывались
в тени, и только площадки ярко освещались солнечным светом. В
темном коридоре маяками сияли над дверью ректорского кабинета два
стилизованных под старину фонаря.
Попасть в святая святых семинарии оказалось непросто — подступы
к заветному кабинету охранял штат секретарей. Но личный помощник
ректора провел Криса мимо столов и постучал.
—Входите!
Крис протиснулся в едва приоткрытую дверь и поклонился. Попасть
в кабинет самого ректора в зависимости от причины было и почетно, и
ужасно. Одни выходили с гордо поднятой головой, другие... другие
покидали семинарию навсегда.
Крис радовался, что носит сутану — её полы скрывали дрожащие
ноги. Сам он старался держаться ровно, но почтительно, при этом ни
на шаг не выходя из пятна света, что падало в окно за спиной
ректора.
Все остальное скрывалось в тени: шкафы, уставленные рядами книг,
два глобуса — географический и звездный, и даже распятие над окном.
Сам ректор, занятый чтением какого-то документа, тоже казался
темным силуэтом. И только детали письменного прибора сверкали
желтым металлом.
Ожидание затянулось. Крис переступил с ноги на ногу и едва
слышно кашлянул. Тень за столом шевельнулась: