– А вы нас разубедите, – беззлобно предложил паломник. –
Скажите, куда они все исчезли? Погибали на глазах у свидетелей
только животные, – продолжил он, не услышав ответа. – Существа без
воли, стремящейся к вышнему, без разума, способного постичь
спасение. Никто не видел, чтобы это место причинило вред человеку.
Никто.
– Как-то беспечно ты сказал это, – заметил Мартин. – А
ведь вы, если я не ошибаюсь, не просто блюдете ежедневный пост, но
и ратуете за отказ от причинения животным какого-либо вреда
вовсе.
– Мы никого не призываем открыть загоны и выпустить на
волю свиней и кур, всего лишь мы сами не вкушаем мяса и не предаем
смерти никого из тварей Божьих, дабы не будить в себе греховного
начала, не подкармливать жестокосердие грешной человеческой натуры.
Никогда мы не упрекали за это никого, кто не влился в наше
паломничество. Для этих людей забой козы или курицы – обыденность,
работа, привычное дело, это не пробуждает в них никаких чувств
вовсе: не пробуждает сострадания, но не будит и жестокости.
– То есть, если убивать без чувств, то можно?
– Я не это сказал, майстер инквизитор. Лишь объяснил,
отчего лишили себя мясной пищи мы сами.
– К слову, ты вот на траву сел, а проверил ли перед этим,
нет ли там каких-то букашек? – с нарочитым беспокойством уточнил
Мартин. – Вдруг ты ненароком загубил с десяток бедных созданий.
Гейгер склонил голову набок, одарив инквизитора демонстративно
укоризненным взглядом, и так же подчеркнуто сокрушенно
вздохнул.
– Не только ты не можешь удержаться от желания поддеть, –
усмехнулся Мартин. – И скажу тебе как инквизитор с двухлетним
опытом работы: ересь ваша – дрянь. Непродуманная она какая-то,
сырая. Дыры там и тут, прорехи… Хорошая ересь должна быть логичной,
завершенной, с каким-то хотя б самым малым набором непререкаемых
истин, причем куда более привлекательных, нежели каноничные, иначе
какой смысл в эту ересь впадать? А у вас что? Вот зарезать курицу
на обед ты считаешь бессердечием, а сам о погибших в Пределе живых
существах поминаешь так пренебрежительно.
– Никто из нас против канонов Церкви не идет, – отозвался
Гейгер по-прежнему незлобиво, по-прежнему с улыбкой, и Мартин
подумал невольно, что улыбка эта у его собеседника всегда наготове,
точно оружие у опытного наемника…