[2]…
Каждый поклонник Холмса помнит свой первый сборник рассказов. Мой был толстой антологией в черно-красной мягкой обложке. Конан Дойл захватил меня с первой страницы и уже никогда не отпускал.
Сентябрь две тысячи восьмого. Тридцать один год спустя. Званый обед. (Теперь я хожу на званые обеды, потому что стал правильным взрослым. Даже приношу вино, и все такое.) Дом Стивена Моффата в Лондоне. Я, Стивен, Марк Гэтисс и наши спутники. Стивен захотел поговорить со мной о каком-то телевизионном сериале, который они придумали…
– Мы решили снять сериал про Шерлока Холмса, перенеся действие в современность.
Я с энтузиазмом кивал и размышлял: «Я не ослышался? Шерлок Холмс в двадцать первом веке? А это сработает? Ведь Холмс неразрывно связан со своей эпохой. Его мир наполнен двуколками, клубящимся туманом, газовыми лампами и секретными шифрами, выведенными кровью на стенах готических особняков. Можно ли перетащить Холмса, упирающегося и кричащего, в современность?» Стивен, как всегда, кипел энтузиазмом и бодро намекал на фильмы Рэтбоуна, действие большинства из которых было перенесено в 1940-е: «Если Рэтбоун смог, то и у нас получится».
– Хочу ли я написать эпизод? Спрашиваете!
Итак, спустя три десятилетия после первой встречи с Бэзилом мне предложили принять эстафету и внести вклад – очень небольшой – в наследие Шерлока Холмса.
Я склонен полагать, что сэр Артур одобрил бы то, что мы сделали в сериале «Шерлок». (О'кей, я могу так говорить, потому что это не мое детище, а Стивена и Марка – я просто примкнул к победителям после приятного ужина.) Создатель Холмса был весьма плодовитым – он написал пятьдесят шесть рассказов и четыре повести, чтобы познакомить нас с величайшим литературным сыщиком, но его отношения с собственным творением складывались непросто. Он никогда не ценил и не защищал его. Сначала Холмс был продовольственным талоном, прибавкой к докторскому жалованью: 50 000 слов, отправленные в издательство «Уорд-энд-Лок», принесли писателю скудные 25 фунтов за права и публикацию в рождественском альманахе. Он выпустил это ослепительное создание в мир, и именно мир создал из него легенду. Шерлок Холмс стал предметом бесконечных новых трактовок, причем некоторые появились уже при жизни Конан Дойла. И тот не был против.
Шапка охотника на оленей – наглядный пример. Она ни разу не упоминается – ни в историях, которые вы будете читать, ни в тех, что были до или после. Сидни Пэджет, художник журнала «Стрэнд», питал нежность к этому головному убору, и именно он первым нарядил в него Холмса. Фраза «Элементарно, мой дорогой Ватсон!» неразрывно ассоциируется с Холмсом, но Конан Дойл никогда ее не использовал. (На протяжении всех историй Холмс восклицает «Элементарно!» всего четыре раза – и всё.) Изогнутая трубка – более позднее дополнение, внесенное актером, игравшим Холмса на сцене. Он предпочел пенковую трубку прямой, потому что неуклюже обращался с реквизитом, а загнутую трубку было легче удержать. Итак – никакой шапки, трубки и знаменитой фразы.