— У вас нет никаких доказательств! —
снова взвизгнул мужчина, попятившись. — Орден неприкасаем!
— Так ты не орден. — усмехнулся
Василий. — А обвинение в покушении на наследника рода как раз
подпадает в пункт о нарушении договора между боярскими родами и
орденом. Теперь ты наш.
— Яд, это лекарство… лекарство. —
пробормотал, отступая от окруживших его охранников врач, а потом
быстро сунул себе что-то в рот, и почти сразу рухнул на пол,
забившись в судорогах.
— Чертов фанатик. — поморщился
Строганов, отходя от стихшего через минуту тела. — Он мертв.
— Туда ему и дорога. — выдохнул я,
поднимаясь. — Но общего расследования это не отменяет. Если в этом
замешен весь орден – нужно убедиться.
— Как он? — спросил я, когда семейный
врач Суворовых вышел из операционной.
— Жить будет. — ворчливо ответил
доктор. Как я и предполагал, может он и ограничивал лечение
Мирослава, но отказывать в операции совершенно, по его мнению,
невинному парню не стал. Все же врачи не были ублюдками, а
оголтелые фанатики встречались в любой области, главное на них
просто не натыкаться.
— Уже хорошо. — выдохнул я, не
стараясь вдаваться в подробности.
— Могу я по крайней мере узнать, что
заставило вас вести его сюда, а не в ближайшую клинику? — не
удержался от вопроса доктор. — Это было бы и проще, и быстрей. Я
уже не говорю о том, что до операции он дожил просто чудом. Если бы
кровотечение открылось раньше…
— Нет. Но я благодарен вам за
выполнение клятвы Гиппократа. — ответил я, поднимаясь со скамьи, на
которой ждал последние полчаса.
День в целом не задался, сразу после
прилета шлюпа мы погрузили Герба и отправились прямиком в поместье.
Я сопровождал Гену, чтобы убедиться, что он останется жив до
допроса, а Василий разбирался с камерами и записями на кристаллы,
чтобы сформировать доказательства.
Романа в доме не было, к деду с
пустыми руками мне идти не хотелось, вот и пришлось ждать, пока
закончится операция. К счастью, Строганов обернулся быстрее, хотя
довольным его назвать было сложно. И теперь, дождавшись
положительного результата я вместе с денщиком и наставником наконец
отправился к Мирославу.
— И что же вас так задержало? —
спросил с едкой ухмылкой граф, сидящий в рабочем кресле, обложенном
подушками, в домашнем махровом халате поверх мягкого полу-делового
костюма. Странная смесь, хоть я и понимал ее происхождение. — Внук
уже почти четыре часа дома, а ко мне все никак не заглядывал. Или я
у тебя в опале?