Я чувствовал нежное дыхание Лети. Она так сладко пахла. Ее
аромат я ощущал сильнее запахов кухни, мыла и даже чесночных пышек.
Больше всего мне хотелось ответить на поцелуй, но она завершила его
раньше, чем я успел что-то сообразить. Моргнула и выпалила слова
благодарности.
Ладно, Лети. Теперь мне еще больше хочется тебя порадовать, если
в награду вместе с улыбкой я получу еще один поцелуй.
И в то же время меня мучило чувство вины. Хотя почему бы? Я
никак ее не принуждал, и когда принес пышки, и когда мыл посуду, я
ни на что не рассчитывал.
Я смотрел на затылок со сбившейся косынкой. «Хочешь, я останусь,
Летиция? Не думаю, что ребята меня хватятся, а если и так, они
поймут, что в обществе синеглазой посудомойки мне интереснее, чем с
ними!»
Но вслух я так ничего и не произнес.
Когда я вернулся, за столом оставались лишь Рум, Лули и Рубелла.
Нарв все-таки сдался и отправился спать, а Тима перетащили за
соседний стол. Объедки еды были свалены на одно блюдо, эля в
кружках оставалось на донышке.
Рум побултыхал одной кружкой, другой, а потом махнул рукой и
слил все остатки в одну. Оборотень тоже слегка перебрал, поэтому
перестал контролировать вторую ипостась. На затылке топорщилась
серая шерсть, уши заострились, а длинные клыки стукались об ободок
кружки. Руби дремала, рискованно свесившись со стула. Только Лули
выглядела безупречно, она со скучающим видом рисовала на столешнице
узоры каплями воды.
—Куда ты пр-ропал? — рыкнул Рум.
— Стоило спрашивать, — бросила Лули. — Ублажал посудомойку,
конечно.
— Лули! — Рубелла встрепенулась и подняла голову. — Хватит уже
вредничать!
Дриада демонстративно отвернулась. Рум допил эль, сгрыз куриную
кость — да, ему сейчас было уже все равно, что отправлять в рот, а
острые зубы справлялись с любой пищей — и потянулся.
— Ну что, пора уходить!
— Идите, — согласился я. — Я задержусь немного.
— Будет ждать посудомойку, — фыркнула Лули.
Четвертое открытие этого вечера: парню за такие слова о Летиции
я бы просто врезал по морде, но я не находил способа осадить наглую
девчонку. Ответить грубостью на грубость? Как-то недостойно
мужчины. Остается игнорировать.
— А давайте вместе подождем! — предложила Рубелла. — И вместе
домой пойдем. Только давайте на свежем воздухе постоим: меня сон
одолевает.
На воздухе все взбодрились. Рум вернул себе приличный вид,
задумчиво потрогал клык, который теперь стал не длиннее
человеческого, и сказал: