Мустафа принес кофе, крепкий, ароматный. Думаю, запах разнесся
далеко: окно, смотрящее на улицу, по случаю теплой погоды открыто,
автомобильного чада нет и ещё долго не будет, и по прохожему, что
шагах в двадцати от нас, видно: чует!
— Чудный кофий! — сказал Давыдов. Да, кофий сейчас — он.
Мужского рода. Потом превратится в кофе, а род останется — по
традиции. — Выпьешь, и заботы отлетают.
И он вздохнул.
— Что за заботы, душа моя? — спросил я генерала.
— Да с домом. Купец, что держит магазин в первом этаже, пристал
— срежь, да срежь ему плату, а то, мол, уйдёт.
— Какой негодяй! И много просит срезать?
— Две тысячи! При тётушке платил десять, а теперь хочет восемь,
каналья!
— Гони его прочь, и сдай другому.
— Да... Где его, другого, возьмёшь? Я же тут ходов-выходов не
знаю, да и не пристало мне, генералу, знать.
— Вздор, вздор. Зачем самому знать, ты этому... как его...
Афанасию поручи. Не генеральское дело редуты строить, генеральское
дело — знать, где эти редуты строить.
— Афанасий говорит, что и в самом деле цена упала по всему
городу.
— Давай спросим. И да, пусть и Антуан будет, послушает. Ему
полезно будет, русскую жизнь посмотреть. Ты не против?
— С чего мне быть против? Пусть.
Афанасий и Антуан явились быстро.
— Ваше сиятельство, цены летом падают, каждый скажет. Такая
ситуация. В июне найти наёмщика трудно. Торговля замирает летом-то,
— говорил Афанасий.
— Вот видишь, — обратился ко мне Давыдов. — А мне эти две тысячи
очень бы пригодились. Я, брат, в журнал хочу вложиться.
— А давай поручим дело Антуану.
— Ты думаешь?
— Вреда ведь не будет. Антуан курсы коммерции слушал, авось что
дельное получится.
— Ну, пусть, — с сомнением сказал Давыдов.
— Только вот что, душа моя. Ты в разговор не вмешивайся, на
купца этого совсем не смотри, будто не видишь и не слышишь. Ты
поэт, герой, генерал, что тебе купец? Смотри в окно, или вон на
Байса. На меня. На Мустафу. На Антуана тоже смотри. А на купца не
смотри. Это важно.
— Как скажешь.
— Афанасий, приведи купца, — скомандовал Антуан. Сегодня он был
одет в повседневную ливрею, зелёную с серебром. Но тоже очень
красивую.
Афанасий оглянулся на Давыдова. Тот кивнул, мол, исполняй.
— Как его кличут, купца-то? — в спину Афанасию спросил
Антуан
— Савел Никодимович, стало быть.
Савел Никодимович пришел минут через пятнадцать.