Сегодня я бабочка.
Расправляю крылья
и порхаю с цветка на цветок. Вокруг невероятная красота. Передо мной колосится
огромное поле. То там, то тут мелькают васильки, кучками собираются белые
ромашки, легкий ветерок качает пирамидки иван-чая. От пестроты разнотравья
рябит в глазах, запах божественной амброзии туманит мозги, сладкий нектар
ласкает вкусовые рецепторы.
— Еще, — высовываю
хоботок и погружаю его в густую каплю. — Восхитительно!
Но проглотить не
успеваю, какой-то жужжащий звук отвлекает от наслаждения. Поднимаю голову,
оглядываюсь, крылышки серебрятся и трепещут, сквозь них проникают лучи солнца и
раздражают радужку.
— Пайель! Пайель!
— ввинчивается в мозг металлический голос. — Пайеля вызывают к директору.
Пайель!
— Вот он! —
вскрикивает рядом кто-то.
Меня хватают за
плечи и встряхивают. Радужные крылья исчезают, вкус нектара превращается в
горечь. Только свет по-прежнему бьет в глаза. Закрываюсь от него крылом.
— Что? Что
случилось?
— Идиот! Ты что
натворил?
— Где?
Наконец
встряхиваюсь, вижу склоненные надо мной головы и резко сажусь.
— Тебя к директору
вызывают, — трясет меня Ахайя.
— Меня? Зачем? —
никак не могу прийти в себя спросонья, тру глаза.
— А мы откуда
знаем? — пожимает плечами Махасия.
Вызов к директору
небесной канцелярии — самое важное событие для ангелов, и оно случается крайне
редко.
— Ну, ты и спать,
дружище! — смотрит укоризненно Ахайя.
Ему хорошо, он
ангел терпения, может трудиться в поте лица и день, и ночь и не устать.
— Конечно, —
огрызаюсь я и бросаюсь к парадной одежде. — Разве можно иметь столько
подопечных, как у меня? За всеми даже уследить не успеваю.
— Что поделаешь,
нехватка кадров, — разводит руками Ахайя. — Людей все больше, а состав ангелов
не меняется.
— Надо поднять
этот вопрос пред Святейшим.
— Рискни.
Мы замолкаем. Наши
ряды пополняются крайне редко. Это настоящее событие для небесной канцелярии. В
ангелы могут перевести человеческую душу, которая соответствует строгим параметрам.
Увы, тех, кто способен выполнять миссию ангела, по пальцам пересчитать можно.
Я надеваю строгий
белый костюм, расправляю каждое перышко, складываю крылья вместе, повязываю
галстук. К вылету готов, а в груди все трясется от страха. Падать больше
некуда, я и так в самом нижнем ряду небесной канцелярии. Разве что секретарем
на божественный суд отправят грешников пересчитывать. Не хотелось бы. Позор для
ангела света.