Перо вещего ворона не просто облегчает гадание, оно переводит
его на качественно иной уровень. Ты больше не расшифровываешь знаки
в чашке, не вспоминаешь их значение, встраивая его в контекст
ситуации. Ты просто читаешь их. Смотришь и сразу знаешь, что они
означают, как будто пиктограмма становится иероглифом, обозначающим
не слово даже, а целое предложение. И все ускользавшие раньше
нюансы: положение знаков относительно друг друга, их место на
стенках чашки, их размер, яркость или бледность — всё идет в ход,
всё становится важно. Всё имеет значение и помогает узнать что-то
интересное, стоит сесть гадать над чьей-то чашкой. И вот я села над
чашкой Швецова.
Чашка наглядно разделилась на две стороны: обычную-бытовую и
магическую. На магическую я сразу смотреть побоялась, начала с чего
попроще. Там все было довольно-таки понятно. Одна жена, один
ребенок. Несколько больших долгов — не людям, а учреждениям.
Кредиты, вероятно. Странно, но ладно, у кого их нет (у меня их нет,
но это мне так повезло). Дом. Свой дом, старый, семейный. Опять
странно, а я почему-то думала, что он от Норы, но кажется, нет. Дом
заложен, но выплаты платятся вовремя, опасности нет. Две работы.
Масса проблем со здоровьем, стоят на стыке обычной жизни и
магической (логично). Знак исцеления рядом, то есть, судя по всему,
не так давно все было хуже, а сейчас что-то Швецова вытягивает.
Интересно, что. Много мертвых родственников, включая родителей,
тоже стоят на стыке обычной жизни и магической — знак защиты совсем
рядом, стало быть, частично они его прикрывают от проклятий. Но
полностью это ситуацию не объясняет, никакой мёртвый род, особенно
обычный, не магический, от такого не сбережет.
Наконец я решительно сказала себе, что перед смертью не
надышишься и не нагадаешься, так что надо уже посмотреть в глаза
главным проблемам. Вообще, забавно: проблемы Швецовские, а смотреть
на них боязно почему-то мне. Я решительно повернула чашку другим
краем. Там, конечно, творилось такое, что цензурными словами не
описывается. Оба проклятия были за убийство мификов.
Тут мне пришлось отложить перо, отставить чашку и снова полезть
в смартфон. Вот мама ворчала на меня, на какой-такой случай я
оцифровываю все рукописи. Это же секретность страдает! Это же
ужас-ужас что может случиться! А вдруг они самовольно утекут в
сеть, и всему конец! Зачем же так рисковать? А вот зачем. Затем,
например, чтобы было куда посмотреть, когда под рукой ни книжки
семейной, ни мамы, чтобы ее спросить (а если звонить, так она,
вполне может быть, совершенно правильно скажет, что это
«не-те-ле-фон-ный разговор»!), а тебе нужна информация, которую ты
«не знала и забыла», по любимому выражению всё той же мамы.