Алиша спасла парня от неминуемой
гибели, выведя его из захваченного кочевниками городка, и
сопровождала его до Ольвии, где осталась с племенем паралатов,
чтобы выносить и родить ребенка. А Фароат ушел на войну, тогда еще
не зная с кем.
Предательство, верность, подлость,
героизм – слова, слова, слова…
Нас, всех сколотов, предал сармат
Гнур, и почти вся скифская армия полегла от удара его катафрактов.
Мы спаслись – я, и десяток воинов укрылись за стенами
Феодосии.
Страсть к женщине, ее предательство,
чуть больше, чем обычно вина и я вызвался убить царя Боспора, чтобы
снять осаду с полиса. За этот мой подвиг верный Авасий должен был
получить от архонта Феокла дом и серебро, привезти из Ольвии Алишу
с ребенком и служить им. Сатира ликвидировать удалось, но
обстоятельства вынудили меня остаться на службе у его сына –
Левкона. Теперь же, выкупленный из рабства Авасий, надеюсь,
поведает о том, что так волнует нас обоих – меня и Фароата.
Извилистая терраса, вымощенная
каменными плитами, привела меня к высоким двухэтажным
домам-поместьям. Высоким, это по местным меркам. Часто первые этажи
таких домов возведены из камня, вынутого из скальной породы,
поэтому по факту они невысоки. Ведь трудно дался поселенцам этот
камень. Видел я дома и с полутораметровым первым этажом. В одном из
таких Лид снял себе комнату, чтобы лишний раз не тревожить
дворцовую стражу, когда делишки задерживают его в городе на
ночь.
Над головой захлопала крыльями
дерзкая ворона. Что-то дрогнуло в груди, тоска подступила к сердцу.
От столь резкой перемены в настроении испытываю досаду и колочу
бронзовым молоточком по почерневшим от времени доскам. Моя досада
неоправданна: и так знаю, что новости от Авасия будут плохими.
Дверь открыл Лид и тут же отступил в
сумрак, приглашая войти. Из темной без мебели комнатки лишь с
лестницей на второй деревянный этаж мы через приземистую арку вошли
в освещенную масляной лампой спаленку скифа. Жители Пантикапея
по-прежнему экономят жизненное пространство на горе в угоду
общественным зданиям и дворцу правителя. Войдя, тут же обращаю
внимание на Авасия, который сидит в полутьме на каменном полу,
остервенело чешется и тяжело вздыхает.
- Ты говорил с ним? – спрашиваю Лида
и присаживаюсь поближе к выходу на складной стульчик без
спинки.