Мы обнялись.
За несколько секунд до этих, дружеских объятий я заметил, как
затрепетали крылья орлиного носа и как сверкнули черные глаза
саврамата. Порция лести и уважения для него были лучшим блюдом,
лучше быка, которого я собирался купить у зажиточных языгов чтобы
закатить пир.
Прежде, чем
Хуарсаз представил мне вождей родов, что стояли под его рукой, я
шепнул Полидорусу:
- Ставь шатер
и купи у языгов бычка и вино…
Теперь я четко
представлял, что буду делать – стоять лагерем на земле Хуарсаза,
принимать языгов, которые должны явиться к моему шатру, если Лид
справился со своей работой. Что касается савроматской знати, думаю,
и они придут. Куда им теперь деваться?! Хе-хе…
Глава
13
Утро было как
утро. Правда, поначалу оно не задалось. В небе горело солнце,
наверное, его яркий свет ослепил савроматскую знать и теперь я
вдыхаю аромат подгоревшего на открытом огне мяса. Вокруг бродят
оборванцы в засаленных штанах и чувяках, в куртках, надетых на
запыленные торсы. Впрочем, утро как утро: солнце поднялось выше, и
наступил день. Блеют овцы, слышится тревожное ржание лошадей и
мычание быков. Где-то звонко гремят молоты кузнецов, а люди,
сидящие на грязных коврах подле меня, все как один, молчат. Только
Хуарсаз говорит не умолкая.
- У меня тут,
- он показал на лоб, на выпуклое место между бровей, - у меня тут
что-то такое, что не дает мне жить так, как живут
другие.
Я вздрогнул:
не уж-то тоже вселенец передо мной?! Но тут же это допущение
развеялось. Молодой вождь, наконец, собрался с мыслями и закончил:
- Так как живут другие, в простоте, день ото дня. Я должен что-то
сделать. Получить власть. Даже не власть – землю и людей, и скот, и
золото…
Я кивнул, мол,
чего же тут непонятного.
- Да к чему я
говорю тебе это?!
- Хорошо, что
теперь мне известны твои желания. С моей помощью ты получишь
все!
- Воины
первого круга не станут воевать с саками. Вижу я, и с тобой они
говорить не хотят.
- К вечеру или
завтра они придут сюда.
Хуарсаз не
поверил, приуныл, но решил промолчать. Все и так было написано на
его лице - что, мол, никто не придет говорить с молодым послом.
Слишком молодым…
- Они не
станут воевать, а ты?
- Я
буду!
Оживился
языг.
- Только
конников у меня полусотня, да тысяча безлошадных
пастухов.
Тут мой новый
друг, не догадываясь об этом, преуменьшил свою важность для меня.
Полсотни за ним стояло катафрактов – тяжелой сарматской конницы, а
лучников-пастухов, тоже верхоконных, но бездоспешных, он конниками
не считал. Для меня же они были той самой желанной
армией!