- Все равно, -
проворчал Хуарсаз угрюмо, - все равно я собирался воевать и без
них. Ведь верно то, что ты не изменил своего решения и выступишь на
саков?
По
заинтересованным взглядам окружающих я определил: ответ на его
вопрос интересовал многих. Странные ребята. Сколько же раз мне
нужно повторить это, чтобы они поверили?!
- Завтра! Уже
завтра мы двинемся к стойбищам саков. Захватим их скот и женщин,
заберем золото и оружие!
- Их больше, -
сказал Аслан. – Как ты собираешься победить?
Хороший
вопрос! Открыть им свой замысел? Я все еще сомневался, но и
промолчать теперь тоже… не мог. Впрочем, решил, будь, что будет и
ответил:
- Ты, как и
подобает великому воину, поведешь катафрактов в бой, но только
тогда, когда «безлошадные» умоют свои ножи кровью спящих саков.
Глубокой ночью, когда Морфей накладывает свои оковы на все живое,
наши «безлошадные» тихо войдут в стойбище саков и станут резать их
спящими.
- И кто же,
кто же их поведет?! – выкрикнул Аслан
-
Я!
Рано или
поздно мне все равно пришлось бы открыть свой замысел соратникам.
Победить саков можно только так: пустить под нож в ночное время
стойбище за стойбищем, кочевье за кочевьем. А катафракты никому не
дадут сбежать, спастись. Некому будет сообщить соплеменникам об
угрозе ночного террора. Так тут пока никто не воюет. Но и царя в
этом мире еще никто не убивал, только я…
Насколько я
рисковал, раскрывая свой замысел? Кто я? Пусть сейчас их
предводитель, но все равно чужак. Никто из них не взялся бы за
такое «подлое» дело. Так с чего им роптать?..
В глазах
языгов я читаю понимание и вижу, что моя стратегия не вызвала
отторжения. Они по-прежнему молчат, но их лица уже не
угрюмы.
- Хороший
план! – восклицает Полидорус. – Пазака, ты мудр и хитер, как сам
Папай. Славься, Фароат, наш предводитель! – он поднимает над
головой чашу и жадно пьет до дна.
Если кто-то к
тому моменту и испытывал сомнения славить меня или нет, то виду не
подал.
- Славься! –
закричали языги и дружно пригубили. Выпитое вино подняло им
настроение и вызвало аппетит. Который воины утолили быстро, как и
надлежало тем, кто в любой момент должен быть готов применить друна
59, так савроматы называли любое оружие, которое использовали в
бою. Утолив голод, они неспешно обгрызали кости, высасывая из них
бульон и мозг. Вдруг какой-то воин ударил в бубен, поднялся на ноги
и, подыгрывая себе, пустился в пляс. К нему присоединился второй,
третий, а потом на ногах оказались все мы. Потемневшее небо, треск
костра, сытная еда и бубен погрузили нас в особую атмосферу радости
и доверия. Мы пировали, пели песни и танцевали. Едва присел к
костру передохнуть, как Партэния прижалась грудью к моему плечу.
Кровь побежала по венам так быстро, что зашумело в ушах, поэтому я
не сразу понял, что именно произошло, когда какой-то воин
закричал: