Эти мысли
пронеслись почти мгновенно, и зародившаяся в сердце Фароата ярость
стала теперь моей. Она дала мне силы подняться на ноги, подойти к
языгу и ударить его акинаком в горло, прямо под черную с проседью
бороду. Потом я сдернул с его головы шлем и увидел лицо,
изрубленное в боях, - длинные глубокие шрамы на щеках и лбу,
сломанный нос. Воин закрыл глаза так быстро, что я не смог
рассмотреть какого они цвета. А потом, звеня доспехами, Сабри
рухнул к моим ногам.
Я не ожидал,
что все присягнувшие мне языги без приказа кинутся в сечу с
соплеменниками. Бой оказался скоротечным. Собственно и боя не было.
Два десятка сановитых языгов были убиты почти мгновенно воинами
Аслана. Наверное, у юноши имелся к ним счет. Но я тут же дал себе
зарок, что не стану ни о чем его расспрашивать. Только что я
избежал всех бед, готовых обрушиться на меня только потому, что
позволил вовлечь себя в чужую игру.
Я смотрел на
обезображенные щеки Сабри, обросшие пучками курчавых волос и
слышал, как Аслан выкрикнул:
- Эта птица
заслуживала смерти!
- Да, да, -
закричали его воины.
- Однако Цапли
были нашими родичами.
Вокруг стало
так тихо, что стал слышен шорох трав на склоне холма, мычание стад
в ложбинах, далекие, неясные крики пастухов.
- Наполните
чаши вином. Помянем братьев, которые приняли смерть, чтобы не жить
в позоре!
В это время
Хуарсаз и другие вожди языгов, уже смекнувшие, в чем дело, чего я
не мог сказать о себе, последовали совету Аслана. Мне осталось
очистить свой акинак от крови, вернуть его в ножны и прилечь на
ковер, где осталась Партэния. Девушка стояла там, на коленях,
прижимая руки к груди. Я только мог догадываться, о чем она думала,
замерев от страха. Бледная, словно припудренная мелом, она застыла
как мраморное изваяние. Я схватил ее за кисть руки, подтащил к себе
и крикнул задыхающимся шепотом:
- Неси
вино!
Сразу
почувствовал, как дрогнула и обмякла под пальцами ее закостеневшая
кисть. Партэния поднялась и исчезла в ночи. Больше я ее не видел,
как и Полидоруса с его каллипидами. Из множества трудностей эта
единственная, которую я не предусмотрел. В ту ночь, точнее в то
утро, потому что уснули все мы с рассветом, я снова оказался в
кошмарном сне с ползанием под пулями по голому скалистому
склону.
Меня предали?
Наверное, нет. К счастью, никто из языгов так и не поинтересовался,
куда подевались воины, сопровождавшие меня? Даже не знаю, чтобы я
отвечал, спроси, например, меня об этом Хуарсаз.