– Что ты чувствуешь? – спросил
король.
– Скорбь, – произнесла я. – Вы сильно
изменились, Ваше Величество, и мне страшно за вас.
– А еще? – его ладонь была холодна, и
я не хотела признаваться, что соприкосновение с ней мне неприятно.
– Ты по–прежнему чувствуешь мою боль?
Я покачала головой.
– Я хотела бы, но нет. Простите.
– Тебе разве неизвестно об избранных?
– змеем–искусителем зашептал у уха лорд Лоури. Ему пришлось
наклониться, чтобы донести до меня свои слова. Его дыхание
неприятно трогало волоски, выбившиеся из прически. – Тебе
достаточно сказать «да», чтобы стать королевой. Я не знаю никого,
кто не воспользовался бы этой удачей.
– Вам нужно менять окружение, –
отрезала я и воззрилась на Данта, который продолжал стоять ко мне
спиной. Будто все происходящее его не касалось.
– Видишь? – обратилась я к нему,
добавив в голос иронии. Мне хотелось задеть его, заставить
посмотреть на меня. – Его Величеству плохо. Хуже, чем тогда, на
скамейке. Но я не чувствую его боли. Ты ошибся.
– А может, ты говоришь так, поскольку
надеешься вернуться домой? – Дант изволил повернуться.
Его глаза сверкали гневом, а брови
собрались в одну линию – висящая рядом лампа хорошо освещала его
лицо. Я все–таки достала его.
– Я. Не. Чувствую. Боли, – я
вынуждена была подчеркнуть главное.
– А если я скажу, что ты никогда
отсюда не выберешься, ты изменишь свое мнение? Ведь гораздо проще
осваиваться в чужом мире будучи невестой правителя, чем на кухне,
куда тебя отправят сразу после того, как ты перестанешь быть нужна.
Благодарность короля не безгранична.
– Я могу сейчас туда уйти. Да, я
привыкла жить в достатке и со слугами – в доме моих родителей они
имелись, но вполне способна позаботиться о себе самостоятельно. Но
даже если бы я знала точно, что никогда не покину Рогуверд, то и
тут не отдала бы свою руку по принуждению, – я набрала новую порцию
воздуха. Они, оказывается, меня облагодетельствовали! Горшок
вынесли! Спинку потерли! – И как уже не раз говорила, мне не нужна
благодарность. Ни в каком из ее видов. Это был всего лишь акт
милосердия. Ничего больше.
Я выдернула ладонь из крепко
сжавшихся пальцев короля и неосознанно вновь вытерла ее о платье.
Этот жест не скрылся от внимания Данта.
Я же ощерилась. Во мне дрожала каждая
жилка, я чувствовала некую неправильность происходящего.
Дисгармонию. Словно вновь увидела черного ворона среди райских
птичек. Кто дал право бастарду, слуге, так дерзко выступать при
короле? И отец не одернул его, не попытался даже взглядом поставить
на место сына.