Сестра разрыдалась. Слезы катились по лицу
крупными каплями, она не успевала их вытирать, лишь размазывала
давно намокшим платком, таким же ветхим, как и украшавшие его
кружева.
— Марита, он делает все, что может, —
попробовала я успокоить ее. — Думаешь, так хорошо стоять за стойкой
и выдерживать презрительное обращение тех, кто считает себя лучше
лишь потому, что богаче?
— Думаю, хорошо. Уж намного лучше, чем так
жить.
Она неприлично громко высморкалась и с вызовом
уставилась на меня покрасневшими глазами. Мне самой было невыносимо
здесь находиться. Все сыпалось, разваливалось, рушилось со
скоростью, справиться с которой мы не могли.
Пенсию на меня от военного
ведомства принесли последнюю, так что дальше станет только хуже.
Нужно на что-то решаться. Но я признавала бабушкину правоту: в
такой одежде появляться в элитном учебном заведении нельзя. Стыд и
позор не только семье, но и лично Алонсо, который делает для нас
все, что может.
— Дульче!
Бабушка
закричала так, что я за нее испугалась и бросилась на выручку. Но
она выглядела такой довольной, что страх тут же рассеялся. Бабушка
улыбалась и поглаживала магофон, словно у нее на коленях лежала
довольно урчащая кошка.
— Дульче, —
повторила она много тише, — ты вытащила счастливый билет. Звонила
моя подруга детства. У нее есть внук, ты выходишь за него замуж, мы
договорились.
— Замуж?
От неожиданности
я растерялась. Нет, мне хотелось изменить жизнь. Но выходить замуж
за фьорда, которого я никогда не видела? Дикость какая-то. И
подруга эта странная… Столько лет даже не вспоминала, а сейчас
сразу сватает…
— Это ты про
какую из подруг сейчас говоришь? — решила уточнить я.
Последнее время
бабушка не упоминала никого. Общество забыло про нас, мы
старательно делали вид, что тоже никого не помним.
— Соледад, —
довольно ответила бабушка. — Соледад Берлисенсис. Мы с ней с самого
детства дружили, вот она и вспомнила про подругу, когда будущим
внука озаботилась. Внук у нее такой красавчик! Смотри.
Она подавила на
кристаллы, и над магофоном возникло маленькое фантомное изображение
моего предполагаемого жениха. Изображение постоянно подрагивало и
перекашивалось, так что нельзя было толком рассмотреть, даже как он
выглядит. Понятно, что блондин. Но и только.