Алька носится по коридорам и нянчится с поставщиками, выбивая из
них спецтехнику и лес. У меня же пошли инструктажи.
Все как всегда.
Нет, не все как всегда.
Я срываюсь со своего стола и, делая вид, что мне срочно нужно
кое-что распечатать, выбегаю в коридор.
Проклятье!..
«Тогда что у тебя?
Это…
Что?»
Когда же это произошло? И, главное, как? Может, в этой вот самой
уборной, в которой не работает отопление, и дыхание вырывается изо
рта бодрящим паром? Или когда я четыре часа ехала на Базу 1 в
насквозь дырявой консервной банке УРАЛа? Может, во время короткой
перебежки из офиса в столовую?
Где же, черт побери, все пошло не так?
«Аааа… Слушай, ну тебе надо к врачу… С этим не шутят.
У меня нет времени, чтобы бегать по врачам. Да и потом… Вдруг
само пройдет.
Ты дура? Со здоровьем не шутят! Само пройдет, ага. У нас
больница через дорогу, отпросись у Карпушкина на полчаса, небось,
не пропадет без тебя за это время.
Хорошо.
Я серьезно.
Да, я поняла.
Сходи к Зощенко, отличный специалист.
Ладно.
Не тяни, слышишь? Могут быть нехорошие последствия.
Да поняла я!»
Остаток дня я провожу как на иголках, по уши зарывшись с СИЗы и
СОУТ, чтобы хоть как-то отвлечься от своей беды. Отвлечься не
получается, ибо моя проблема напоминает о себе каждые божьи пять
минут, и я начинаю тихо-тихо звереть, тем более, что ни о какой
конспирации речи больше не шло: на лицах окружающих, казалось, было
написано «Я знаю, куда ты идешь!»
Ну и провались со своим знанием, крутится у меня в голове. Ближе
к пяти часам я не выдерживаю: выхожу в коридор и звоню в
регистратуру. Коротко прошу записать меня на прием к специалисту,
но ближайшая запись только через…
– Две недели?! – шокированно выдыхаю я в трубку.
– Да, боюсь только так. Так вас записывать?
– Неужели вообще ничего пораньше нет? Хотя бы на пять
минуточек?
– Нет, ничего нет. Записываетесь?
Если бы все это не было так грустно, я бы даже посмеялась: в
обед я и думать не хотела о том, чтобы идти в поликлинику, а сейчас
возмущаюсь тому, что придется этого так долго ждать.
Я диктую свою фамилию и кладу трубку. Две недели – это чертовски
долго. Я понятия не имею, как я переживу завтрашний день, а чтобы
носить в себе это две недели? Скрывшись за ксероксом и зорко
закрывая экран телефона от посторонних глаз, которым резко в этот
самый момент вдруг вздумалось наводнить коридор, гуглю симптомы.
Никогда, никогда, никогда это не было хорошей идеей – спрашивать у
гугла те или иные симптомы, и никогда, никогда, никогда я не могла
себя от этого остановить. В итоге, решив, что уйти дальше
летального исхода мне все равно не светит, я забиваю на это дело и
возвращаюсь на свое место.