Пока Ярина устраивалась на выстланном шкурами днище, Ивар уселся
на облучок и подстегнул мохноногого конька, заставляя выйти на
тропу, а потом и на мощеную полусгнившими досками узкую дорогу.
Ехали молча. Вчерашняя прохлада сменилась по-весеннему ласковым
теплом. Куда ни глянь, искрилось солнце, переливалось бликами на
молодой зелени. Между деревьями пестрели первоцветы. Скворцы,
зяблики, свиристели перекликались со всех сторон, птичий гомон даже
не думал смолкать при появлении людей. Слушай да радуйся, если
забыть про цель путешествия. Подобрав под себя ноги, Ярина
нахохлилась. В голове роились вопросы, но так просто их не задашь.
Какое ей дело до того, что прирожденный воин вдруг назвался купцом,
или как селяне отпустили свою замуж за чужанина. Но от одного
вопроса она не удержалась:
– Почему ты назвал колдуна кольгримом? Что это за слово?
Настырный домовой исхитрился вручить ей узелок с пирожками в
дорогу. Ярина протянула один мужчине.
– Так на моей родине зовут черных колдунов, – отозвался Ивар,
молча отказываясь от угощения. – От них одни беды. Настоящим
чародеем мужчина становится, когда у него борода до живота отрастет
и поседеет. Когда руки больше не смогут держать меч. Без бороды –
какой он чародей! Так, людям голову морочит, потому что не хочет
сражаться как честный воин.
Хорошо, Ивар сидел к ней спиной. Ярина прикусила щеку изнутри,
чтобы не пустить на лицо непрошенную улыбку. Вроде взрослый умный
мужик, вон, сильный какой. А про бороду всерьез говорит.
Нельзя считать полноценным воспоминанием то, в котором тебе
всего семь, и ты с сестрой украдкой подсматриваешь за приемом. Но
Ярина помнила расписные стены и круглые своды, сияние волшебных
светильников и блеск каменьев на богатых одеждах. Когда Сиверу
стукнуло двенадцать, отец отвез их всех в Белозерье, чтобы, как
пристало, показать своего первенца. Ярина с Нежкой были слишком
малы, им полагалось сидеть в светелке под присмотром нянек, но это
же так захватывающе, тайком подобраться поближе и хоть одним
глазком взглянуть, как веселятся взрослые.
Чародеи выделялись, как снегири среди воробьев. Чародейки все
как на подбор были прекрасны: с непокрытыми головами, в платьях,
открывающих шею, а у некоторых (виданное ли дело!) еще и плечи. Они
словно не замечали перешептываний за спиной и завистливо-злобных
женских взглядов. Ярина мечтала, что когда-нибудь настанет и ее
черед предстать перед ближним кругом, а Нежка уже мнила себя
чародейкой. Три луны спустя, одним туманным утром, мечты обратились
в пыль.