— И ты ведь в курсе про ООН, верно?
Хо наконец повернулся ко мне и, пристально глядя в глаза,
сказал:
— Я — да. Но лучше тебе, Тит Кузьмич, помалкывать про связи с
ними. В конспиролухи запишут только так.
Несколько секунд я смотрел на пятно в форме кролоутки. Новости
сегодня — одна восхитительней другой.
— Принял к сведению. Благодарю за совет, — я хотел бы звучать
более искренне, но умудрился превратить эту фразу в оскорбление,
заслужив саркастическую ухмылку от Хо. — И раз такое дело… Какой
сейчас год?
— От чего считать будем? — Орнаг сцепил руки в замок за
головой.
— Да как вы тут обычно считаете, так и давай.
— Мы — это кто? Я от Великой Войны люблю — четыреста восемьдесят
первый сейчас. От Великой Застройки — шестьсот девяностый. Хотя
если говорить про города в Клорском Договоре, то мы чаще используем
Основание Клора — четыреста тридцать девять лет назад. В Империи
Минах Клиа обнуляют счёт с каждым новым Избранным, но там сейчас
вообще всё кувырком. А у Аксиота какая-то полная срамота, они там
по секундам считают.
Это пояснение наконец помогло мне немного сориентироваться в той
числовой мешанине, которую база Талоса выдавала по запросу времени.
Не хватало только одного: привязки к нормальной системе
отсчёта.
— Комбатант Хо, ты, как человек премного образованный, скажи,
пожалуйста, а если переводить на нуклеоценовую или, на крайний
случай, голоценовую эру, то что у нас теперича выходит? Или это
один из вопросов, которые лучше не задавать?
— Да нет, задавай сколько хочешь. Тебя просто не поймут. Голоцен
— это от основания Иерихона, верно?
Я кивнул. Хо некоторое время задумчиво стучал пальцем по столу.
Принесли лапшу. Порции действительно оказались богатыми: с полкило,
наверное. Плотный, манящий пар нокаутировал ароматические рецепторы
букетом из домашних яиц, овощной поджарки, тушёного мяса и
подливки, обещающей выжечь всё живое на своём пути капсаициновым
цунами. Мы молча приступили к трапезе. Наконец, Хо заговорил:
— Без понятия. Этим рубежом на моей памяти только Твардовский
пользовался, — я поперхнулся и добавил на стол пару новых пятен. —
Знакомое имя?
— Ну, можно и так сказать, — пробормотал я. Мог ли отец дотянуть
до этой их «Великой Застройки»? Конечно, человек, выживший во время
Третьей и Последней мировых и более полувека возглавлявший отдел
ликвидации в Комиссии по ксеноконтактам, неубиваем в принципе, но
всему есть предел. Меня тоже бессмертным считали. — Был у нас один
с такой фамилией. Кстати, а что с ним стало?