— Тебе какую версию пересказать? Ту, что проповедует церковь
Отца Машин? Или из «Врановой песни»? Ту, к которой склоняюсь я?
— А кем он был… тот, которого ты знал?
— Так, Тит Кузьмич, ты моим добродушием злоупотребляй, конешно,
но не слишком. Давай-ка теперь ты меня историями всякими
порадуешь.
— Хорошо. Но сначала скажи, что, по-твоему, стало с
Ольгердом.
— Вот так-так… — Хо отложил вилку и слегка прищурился. — Будем
считать, что на один мой вопрос ты уже ответил. По-моему, он
собрал-таки машинку для уничтожения человечества. Чтобы прекратить
все войны разом.
— И?
— И начал с себя. Как обышно. Ты же сам его знаешь.
— Да, — я уставился в лапшу. Я не мог знать наверняка, насколько
можно верить Хо, но эта история… она точно была про отца. Даже если
была придумана. — Знаю.
Хо усмехнулся и намотал добрый навильник лапши.
— Вот скажи-ка, Тит Кузьмич, — Орнаг не стал утруждать себя
тщательным пережёвыванием и немилосердно чавкал, — ты ж
биомеханоид?
Я медленно кивнул. Разумеется, точнее было бы сказать «киборг»,
но что взять с аборигена?
— Душный или бездушный?
Стремительно крадущегося к столу Силисика я заметил первым. Во
всяком случае, вилку Хо отложил уже после того, как его
окликнули:
— Орнаг, или кто там на покатушках, я тебя с утра и аж до сюда
ищу!
— Седо.
— Я к тебе не просто так. У меня докýмент имеется, вот как!
Силисик с такой силой хлопнул по столу папкой, что соус из моей
миски решил перераспределиться по ближайшим окрестностям. Слева от
меня раздалось вежливое покашливание. Я повернул голову, заранее
ожидая, что поймаю пару косых взглядов за разговоры с
недетектируемыми сущностями, но, кажется, никто ничего не
заметил.
— Глядят — не пресытятся очи, — Талос даже не пытался сделать
вид, что смотрит в мою сторону.
— О, это хорошо, что ты заскочил на огонёк, господин хороший, —
мой голос можно было бы использовать вместо подливки в лапше.
— Но есть ли то, что ты не сможешь наблюдать, какими бы
средствами для того не пользовался? — Его Божественная
Непостижимость соизволил одарить меня взглядом, полным
расплавленного золота.
— Я чего спросить-то хотел…
— Вопрос не был риторическим, братишка.
— А? — по старой памяти, я отметил странные сентенции как
заведомо бессмысленные и потому потерял нить разговора.
Талос деланно вздохнул, передал мне мысленный образ закатанных
глаз и повторил загадку: