— Припрятал, — пожал плечами Артур. —
Или пропил.
Я шагнул к нему, и он попятился.
— Я трезв, в отличие от вас. Идем в
комнату. Давай, идем, проверим мои вещи. У меня их и нет почти, гол
как сокол. Может, прямо сейчас меня обыскать хочешь? А хочешь,
карманы выверну?
Я методично вывернул каждый карман,
чтобы не оставалось вопросов. Снял и вытряхнул туфли. Потом
растопырил руки, но никто обыскивать не стал.
— Доволен, Артурчик? Теперь — в
комнату.
В моем голосе было столько
уверенности, что приятели Артура стали коситься на него с
подозрением, особенно Шрек, который уронил лицо в прямом и
переносном смысле. Еще бы, боец беспредельных боев — и так бездарно
слился.
Настя собралась было идти за нами, но
я посмотрел на нее и покачал головой. Она кивнула. Молодец,
понятливая.
На входе я взял пакет с грязными
кроссовками, ткнул его Артуру.
— Гляди, что купил на твои деньги.
Нехило прибарахлился, да? И приятелям покажи.
Они по очереди заглянули в пакет, а я
объяснил:
— Считай, с мусорки подобрал, чтобы
было в чем работать. Было бы триста рублей — купил бы новые.
Все молчали.
Так, вшестером, мы молча начали
подниматься по лестнице. И тут меня кольнуло дурное предчувствие: а
что, если Артурка эти деньги мне подбросил? Холод прокатился по
позвоночнику. Но ведь это проверить проще простого! Я
сфокусировался на Артурке, идущем позади, и узнал, что больше всего
на свете он хочет, чтобы у меня нашлись хоть какие-то деньги и он
смог оправдаться.
Фух, значит, не удосужился
перестраховаться. А скорее всего, просто насвистел корешам, чтобы
проучить меня.
Я отпер дверь. Вся толпа разулась, и
тесная комната наполнилась не только источающими перегар телами, но
и духом несвежих носков.
— Приступайте, — сказал я, уперев
руки в бока, но никто не спешил заняться моими вещами. — Как
вчетвером лежачего пинать, так смелые, как за базар ответить —
хвосты поджали?
— Ладно, я это сделаю, — буркнул Шрек
и со знанием дела начал прощупывать матрас и подушки, остальные
стояли молча.
Мищенко вздыхал, Артур хотел под
землю от стыда провалиться, шкет и Пушкин злились на него и на меня
— по старой памяти. Самым нормальным из них оказался Кот-Шрек. Он
почти поверил, что ошибся, и хотел докопаться до правды. Желательно
такой, которая докажет, что друг не соврал, а дерзкий новичок
виновен. Но будет другая — устроит и такая, а то задрала
неопределенность.