— Ну взяли ж. Тебе отказа у нас никогда ни в чем не
было.
— Взяли, — горько кивнула Алана. — На кухне
прислуживать.
— Да уж все лучше, чем в сиротском
доме-то!
— Мелисса потом говорила, что благодарить нас никогда
не устанет, ведь обучили ее делу любимому.
— Ну! И я о том! Доброе дело для сироты
сделали!
Но Алана и не слушала, говорила и говорила, глядя в
стену, будто там Мелиссу видела. А Редрик слушал жадно, сам не
понимая, зачем стоит и ловит каждое слово.
— Вы-то с матушкой ее так и хотели при себе стряпухой
оставить.
— Было такое. Да только нянюшка твоя померла, а после
выяснилось, что шкатулку монет Мелиссе оставила. Та сразу домик
этот выкупила и под булочную обустроила. — Староста кашлянул: — Я
вот одного в толк не возьму: когда эта старуха, нянька твоя,
столько монет скопить успела… Уж не утаивала ли те, что мы ей на
хозяйство давали…
— Это я, батюшка, все устроила.
— Ты? — удивился Деян. Нахмурился.
Кивнула Алана.
— Несправедливым мне показалось, что Мелисса свой дар
на кухне нашей похоронит. — Обвела Алана взглядом стены, умолкла. А
когда снова говорить начала, голос глухо звучал: — Сколько раз
здесь, в этом самом доме, Мелисса нас принимала да чаем с
вкуснейшим печевом угощала — не счесть! А сколько раз мы с ней на
танцы ходили… А сколько раз… — Алана снова всхлипнула. — Да разве
можно ж так с сестрой? Ведь мы ж…
— Все, хватит. Хочешь здесь сидеть, сиди хоть всю
оставшуюся жизнь! — перебил дочь Деян. Видно было, что устал
выслушивать стенания дочери. — Только жертва Мелиссы тогда зряшная
будет! А этого она для тебя, видят боги, не хотела!
Плечи у девицы поникли. Видно было, что выговорилась
и полегчало ей, кончился запал. И слезы тоже кончились.
Вздохнула, оглянулась и шепнула:
— Нет, батюшка, сидеть тут больше не стану. Так и
кажется, что дух Мелиссы здесь витает и с укором на меня
смотрит.
Староста проворчал что-то в пышные усы — Редрик не
расслышал. Да и не силился. Хмурился оттого, что узнать
пришлось.
— Ну, раз так по подруге скучаешь, после свадьбы
булочную эту вам отдам. Арвир ее пусть под вторую ювелирную лавку
переделает. Он мне намедни говорил, что в своей-то ему тесно.
Думается мне, что и Мелисса не против бы была. Она ж тебя тоже как
родную сестру любила.
— Завтра к жрецу пойду, — тихо Алана проговорила,
утирая щеки и будто отца не слыша. — Вдвоем с ним за Мелиссу
помолимся.