Так проходили дни. Ужин им Валечка
накрывала в 19:00, и после него можно было ещё гулять по территории
правого крыла, играя с собаками или катаясь на снегоходе, прототип
которого Сергей увидел впервые в своей жизни. После прогулок – в
тёплой библиотеке. Читай, слушай музыку, играй в шахматы, в общем,
всё, что душе угодно, только… в золотой клетке.
И хотя, как выше было сказано, за
весь месяц Хозяина они так и не увидели, тем не менее, присутствие
его, незримое, зыбкое и эфемерное чувствовалось ежедневно.
То за потайными стенами послышатся
мягкие и тихие шаги. Пройдут очень медленно, и сразу повеет едва
ощутимым папиросным дымом. То послышится как бы ниоткуда тихий
приглушённый кашель. То скрипнет какая-то секретная дверь,
декоративно приспособленная, скажем, под дизайнерскую раму картины.
Даже засыпая у себя на кроватях, друзья постоянно чувствовали
мистическое присутствие кого-то постороннего.
А в 8:00 их снова будила Валечка. И
начиналось всё сначала.
Тюрьма.
Просторная, тёплая, с книгами,
музыкой, лыжами, утками в пруду, но…
Тюрьма.
И вот пришло время познакомиться с
начальником личной охраны товарища Сталина, генерал-полковником
Власиком Николаем Сидоровичем.
…С этого момента события начали
набирать новые обороты, наваливаясь друг на друга в геометрической
прогрессии со всеми вытекающими последствиями.
Дня за три до отправки он появился у
них в библиотеке, сразу привлекая к себе расположение. Николаю
Сидоровичу в этот момент было 54 года, но он был не по годам
подвижен, выправлен по-генеральски, с озорным огоньком в глазах и
друзьям он сразу понравился. Это не Абакумов с Берией.
- Курить можно? – приятным слуху
басом осведомился он, будто находился в гостях. Валечка следом
занесла на подносе бутылку коньяка, вазочки с семгой и чёрной
икрой, поставила красиво на стол и, подмигнув, с улыбкой
удалилась.
- Вольно! – гаркнул он опешившим
друзьям и хлопнул их по плечу. – Это в качестве знакомства, -
указал он на закуску с коньяком. – Меня можете называть Николаем
Сидоровичем, вы же не в моём подчинении, верно? А я вас буду
величать по именам, тем более ты у меня тёзка, - гоготнул он
дружелюбно в ухо Егоровичу.
Когда разлили по первой рюмке, выпили
и закусили, он, плюхнувшись в необъятное кресло, без всякой
подготовки поставил друзей в известность: