Проклятая химия, будь она неладна. Это всё её последствия. Хотя
он почти отказался от еды, которой пичкали в Интернате. Желудок
жалобно заурчал, мысли о пище разбудили загнанный в дальний угол
сознания голод. Перед внутренним взором всплыла лоснящаяся, жирная
рожа Фарита. Этот ублюдок мог жрать целый день, если бы не его
обязанности в свинарнике. Однажды Илья, работавший с ним в одной
смене, стал свидетелем того, как раздутый, словно мыльный пузырь,
напарник ест из поросячьей колоды. Фарит с жадностью загребал двумя
ладонями отходы из столовой и со смаком проглатывал.
— Что ты вытаращился, белый! — зло завопил гнусавый толстяк,
узкие щёлки глаз его стали тёмными от гнева. — Если кто-то узнает
об этом, я тебя прирежу, тварь!
Фарит, пыхтя и опираясь на покосившуюся изгородь, поднялся на
ноги. Грузное тело колыхнулось, когда он сделал шаг. Скрытый под
безразмерной майкой близнец-паразит страшно засучил скрюченными
конечностями. Тогда, а это было чуть больше года назад, толстяк,
имевший привилегии из-за цвета кожи, побил Илью, сломал нос и едва
не выбил глаз. А вчера Илья увидел его смерть. Стоял и наблюдал,
как облитого помоями Фарита, упавшего в загоне, рвут на части
измазанные в дерьме и крови свиньи. То ещё зрелище: скулящий и
визжащий толстяк и бесстрастные к процессу приёма пищи свиньи с
кусками окровавленного жира в слюнявых пастях.
За то, что не помог напарнику, Илье ещё предстоит ответить, а
пока он сполна насладится представлением.
Высокие заросли кустарников, тянувшихся вдоль серого остова
здания, затрещали. Тварь, скрывающаяся в них, напугалась не меньше
его.
— Ква-а-а-а! — обидчиво протянула гигантская квакша, жёлтые
глаза-блюдца не мигая уставились на человека. — Ква-а-а-а!
— Брысь! — парень замахнулся на гипнотизирующего его
мутанта.
Таких крупных он ещё никогда не видел. На территорию Интерната
они иногда проникали, но бдительные надзиратели, они же
воспитатели, с ними не церемонились.
— Пошла прочь!
Рассказы о том, что квакши способны усыпить человека, а потом
съесть его глаза, были на слуху с самого детства. Правда это или
вымысел — парень не знал, но и проверять не был намерен. Квакша
съёжилась, подбирая под себя длинные, покрытые влажными бородавками
ноги, чтобы в следующий миг взвиться в прыжке. Старый самодельный
нож, захваченный со свинобойни, лишь самую малость коснулся её
скользкого пуза, но и этого хватило. Илья отскочил, уворачиваясь от
дурно пахнущих внутренностей, провожая взглядом рухнувшее в траву
тело.