«Господи, боже мой! Зачем же нужны такие безумные
сложности?!»
Две ее соседки действовали точно также и довольно шустро. Анна,
глядя на них, все еще не рисковала начать завтрак – ей казалось,
что у нее не получится так ловко. Зато она только сейчас заметила,
что вся еда на ее подносе состоит из маленьких кусочков. Не было
привычной каши на завтрак или, допустим, творога. Более того, и
хлеб, и мясо были порезаны кубиками, кроме того на тарелочках
лежали кружки вареной моркови, два яйца вкрутую, поделенных на
четвертинки, и бокал с напитком.
Нарезанное мясо – это, скорее всего, для того, чтобы не
открывать рот широко, иначе осыплется косметика – сообразила Анна.
Ее занимал еще один вопрос – как же они собираются пить?
Тем временем, прожевав очередной кусочек мяса, толстуха этой же
вилкой слегка постучала по массивному стеклянному бокалу с
золотистым напитком. Стоящая за ее спиной горничная достала нечто
похожее на веер, ловко развернула его и, подсунув даме под
подбородок, поднесла бокал к ее губам.
«Чистой воды сумасшествие! Зачем? Зачем эта немыслимая одежда и
чудовищный макияж?!»
Анна с трудом задавила в себе закипающие злые слезы, взяла вилку
и решительно ткнула в разрезанное на части вареное яйцо. Ей нужно
привыкать к этим дурацким обрядам и правилам, хотя бы для того,
чтобы выжить.
Очень странно проходил визит некоего синьора Альфонсо. Лакей
объявил его так:
-- Лекарь его сиятельства Фернандеса де Веласко синьор Альфонсо
Суарес к донне Анне!
В дверь вошел пухлощекий, жирненький, но очень подвижный
мужчина. Его воротник был поменьше, чем у фрейлин, костюм – точной
копией всех местных костюмов, зато полностью отсутствовал грим, как
и у падре Мигелио. Благодаря реденьким светлым волосам лоб его
казался непомерно высоким и выпуклым, а лицо неприлично голым, как
попка младенца.
Он был несколько суетлив и говорлив, дал массу советов, основная
мысль которых сводилась к тому, что больной нужен покой. Самым
странным было то, что он даже не попытался осмотреть Анну. Ну, хотя
бы посчитать пульс, заглянуть в горло или сделать нечто
подобное.
Во-первых к постели донны Анны он подошел только в сопровождении
толстухи. Во-вторых он не разговаривал с самой больной, а все свои
слова обращал исключительно к этой даме. Звучало это примерно
так: