Избавление пришло, откуда не ждала. На пятый день, до завтрака,
сразу после мастера красоты и куафера, ей нанесли визит его
светлость герцог Фернандес Мари Луис Альфонсио де Веласко и ее
светлость Тересия Эстебана Ауриция де Веласко, урожденная де
Гонсалес. Именно так - громко и торжественно их объявил лакей. Если
Анна все правильно поняла, в этом мире герцог и герцогиня были ее
дядей и тетей.
В комнату торжественно вплыла та самая пара, которую она видела
в первую ночь – жирный коротышка и высокая крепкая женщина.
Анна посмотрела на «дядю» почти с завистью. Морда у него,
конечно, размалевана, но в отличие от женщин, он не носит парика –
уже легче. К ее кровати придвинули два стула, на которые
торжественно и уселась эта парочка. Донна Мариэтта, донна Каранда,
та, которая чтица, и третья донна Анхелита выстроились с левой
стороны от сидящих. С правой стороны встала свита, сопровождающая
герцога и герцогиню – целых шесть человек, из которых двое были
женщинами, а четверо мужчинами.
Ей было торжественно объявлено, что Совет Грандов утвердил
проект ее бракосочетания с франкийским герцогом дель каким-то.
Напуганная всей этой суматохой, Анна так и не смогла запомнить
имя собственного жениха.
Потом герцогская пара с каменными лицами выслушала новость о
том, что их племянница чувствует себя лучше, идет на поправку и
даже уже немного разговаривает, и удалилась.
Из хорошего случилось то, что когда фрейлины и компаньонка
удалились, худощавая молящаяся дама не пришла им на смену. Сегодня
Анне предстояло провести ночь в гордом одиночестве, если не считать
той самой горничной, что поила ее успокоительным сбором.
Выждав для верности минут тридцать-сорок и окончательно
убедившись, что больше никто не припрется в спальню, Анна села на
кровати. Горничная немедленно подбежала к ней и встала, опустив
глаза.
-- Ваша светлость желает пить? Посетить туалетную комнату? –
голос у нее был тихий и глубокий, очень женский. Да и сама она не
производила впечатление безмозглой болтушки.
Анна немного поколебалась, рассматривая ее. Лет тридцать
пять-сорок не больше. Не худая, не толстая. Обычное лицо, с
довольно мягкими чертами. Впрочем, выбора все равно не было, и Анна
рискнула:
-- Как тебя зовут?
Горничная удивленно вскинула на Анну глаза и ответила:
-- Бертина, ваша светлость.