-- Заезжайте!
Две кареты и несколько телег с вещами и женской обслугой
возчикам даже не позволили провезти в ворота. Мужчины остались
ждать транспортные средства за высокой каменной стеной. Горничным
пришлось брать коней под уздцы и вести их самостоятельно. Кроме
Бертины в поездку позволили взять еще трех служанок.
Правда, их Анна знала только в лицо – общаться почти не
доводилось. Она нетерпеливо выглядывала из кареты и дождалась,
когда женщина с факелом распахнет дверцу. Та оглядела сидящих в
карете, безошибочно выбрала взглядом донну Мариэтту, поклонилась и
сообщила:
-- Мир вам, овечки божьи.
-- И вам благости, сестра, – ответила компаньонка. – Где же мать
Аннабель? Здорова ли она?
-- Аббатиса примет вас после вечерней молитвы, ждите, –
распорядилась монашка с факелом, решительно захлопнула дверцу
кареты и покинула двор, исчезнув где-то в одной из бесчисленных
пристроек.
После взгляда на факел казалось, что вокруг кромешная тьма. Но
через несколько минут глаза Анны привыкли к мраку. На улице было
чуть светлее, чем в глубине кареты, и Анна так же решительно
открыла дверцу.
-- Бертина! Бертина! – позвала она, вызвав неодобрительное
замечание донны Мариэтты.
-- Пристойнее подождать приглашения, донна Анна! Торопливость –
удел простонародья.
Камеристка некоторое время возилась и, наконец, откинула
металлическую лесенку. Анна, не слушая больше наставлений
компаньонки, сошла во двор и огляделась.
Громада монастыря тянулась к завешенному тучами небу. Сероватый
цвет каменных стен как бы растворялся в сумраке ночи. Вдоль
каменной стены ограждения шли бесчисленные пристройки и навесы с
прилавками. Чем-то монастырский двор напоминал центральную площадь
сельского рынка.
Ждать пришлось довольно долго, так что даже компаньонка не
выдержала и спустилась, сочтя нужным пояснить:
-- Пожалуй, стоит немного размять усталое тело.
Выглянула луна и почти одновременно стих далекий гул молитвы.
Прошло еще минут пятнадцать, которые Анна провела, тупо расхаживая
по двору в сопровождении донны Мариэтты. Остальные фрейлины просто
сидели во мраке своей кареты, даже не распахнув дверь. Наконец в
тишине послышался негромкий разговор, и к путницам вышли две
женщины в сопровождении небольшой кучки монахинь.
Та, что встретила их с факелом, сейчас отставала на полшага от
невысокой, щуплой и быстрой фигурки в чуть развевающихся одеяниях,
с высоким посохом в руках, на который она даже не опиралась.