Какой
тяжёлый, тяжёлый снег. Какая тяжёлая вся эта бесконечная
зима.
Яниэр глубоко вздохнул и подошёл
ближе — шаг за шагом, очень осторожно, словно боясь потревожить
замершего на миг разъярённого зверя. Шёл
медленно, будто сквозь воду, искажавшую и пространство, и звук,
преодолевая сопротивление застывшего навсегда
мгновения. Он слишком
хорошо знал дикий нрав сына Великих степей и всерьёз опасался, что
Элиар может внезапно впасть в гнев и не позволит ему находиться в
святилище в такой час.
Однако Второй ученик никак не
реагировал. Кажется, зверь сыт и пьян от крови и пока не собирается
бросаться на новую жертву. Возможно,
кочевник опустошён, возможно, обессилен. Не шевельнулся он,
даже когда Яниэр приблизился почти вплотную, и только призрачный
Коготь Дракона угрожающе покачивался на бедре, дрожа от
переполнявшей металл духовной силы. Этот
клинок залил храм Закатного Солнца кровью и осквернил его от
основания и до самого высокого центрального шпиля.
Стараясь лишний раз не беспокоить
взглядом изгиб серебряного лезвия, северянин вновь посмотрел на
Учителя и заметил, что лотосная кровь потихоньку стекает с нижнего
края алтаря и собирается в заранее приготовленном крутобоком сосуде
с узорами алых пионов. Какая странная и жестокая процедура. Зачем
только всё это понадобилось Второму ученику?
При мысли о возможном использовании
крови Учителя в запрещённых ритуалах Яниэр похолодел и молча
опустился на колени чуть позади своего извечного соперника и
соученика. Бледно-золотое сияние
полированного дерева мягко поднималось от пола, но не давало
привычного успокоения духа. С величайшим почтением северянин
взял руку заклятого врага и, сперва приложив ко лбу, начал целовать
её, эту жестокую руку, которая была вся в
крови их общего наставника, таким образом выражая смирение.
По щекам беззвучно катились слёзы, когда Яниэр думал о том, что эта
самая рука убила Учителя, — но делать было нечего.
Первый ученик знал, насколько сильно
ненавидит его Элиар, и надеялся хоть немного смягчить сердце
кочевника покорностью. Воистину, покорность эта не укладывалась в
голове, — должно быть, Элиару дико наблюдать её от известного
гордеца из Ангу, рождённого в краю безупречно белых клеверных
полей. С самого начала ученичества Яниэр не считал выходца из
Великих степей ровней, щедро поливая прозванного Красным Волком
мальчишку насмешками и ядовитым презрением, смотря свысока, а
зачастую и попросту издеваясь.