Шишкодралов деловито накрывал импровизированную поляну под носом Краюхина, ровно на две персоны, явно зарезервировав для себя место не во главе стола, а рядом с лейтенантом, где длинный ряд.
– А Водка, – в руке генерала появилась бутылка. – Она для Веры.
Генерал говорил с особым пафосом:
– С большой буквы, то есть, не для женщины по имени Вера, а для той Великой Веры, которая придает человеку новые силы. Можно просто так взять, и выпить коньячку. Но нельзя просто так взять, и выпить Водки. – Генерал вдохновенно наполнял хрустальные стопарики, и короткой паузой выделил основной тезис своей речи. – В Водку обязательно надо верить! Иначе, она тебе не простит.
На столе появилась баночка с солеными корнишонами, и генерал присел рядом с Краюхиным.
– На всей планете, – продолжал он, – настоящую Водку можно найти только в кабинетах генералов, или других особо ответственных работников. Все остальные постоянно пьют паленую водку, и ничего. Почему, как ты думаешь? – Генерал испытующе посмотрел на лейтенанта, – да потому, что они в нее верят. Свято верят! А те, кто не верит – жестоко расплачиваются, вплоть до летального исхода. Вот какую роль играет Вера в человеческой жизни.
Генерал приблизил свой стопарик к стопарику лейтенанта, Краюхин послушно чокнулся, и Шишкодралов объявил:
– За Веру!
Оба шумно выдохнули и выпили залпом до дна.
– Помни, лейтенант: армия – это тебе не какая-нибудь гражданка. Тут все продумано до мелочей. В армии начальники никогда не устраивают пьянки с подчиненным прямо на рабочем месте. Сейчас мы совершаем специальный ритуал, предусмотренный Особо Секретным Уставом.
Оба вылавливали из банки корнишончики, действуя ножом для бумаги, а генерал продолжал:
– Государственная тайна – дело серьезное, однако у каждого государства всяких тайн без счета и без меры. Но есть в Мире одна страшная тайна, которая для всех государств страшна одинаково. Такая Глобальная тайна нашей планеты. И знают ее очень немногие. Только те, кто задействован в работах по спасению человечества. Тебя назначили, расписка получена, моя обязанность сказать тебе Правду. А Правда – ой, страшная вещь! Настолько страшная, что нам с тобой по полному праву положены наркомовские сто грамм для храбрости. Кстати, – Шишкодралов вновь взялся за бутылку, – наши стопарики по пятьдесят, стало быть, обязательно надо по второй. Генерал немного задумался и произнес: