«Похоже – конец» - пронеслось в голове и тут же следом – «Как же
глупо».
Отчаянно хотелось вздохнуть. Легкие уже раздирало, горло били
конвульсии, и я держался лишь на остатках еще не сгоревшего в крови
кислорода.
Неожиданно ноги коснулись чего-то твердого. Спасительное дно! И
все сразу встало на свои места. Инстинкты сработали сами по себе.
Резко оттолкнувшись, я свечкой ушел наверх и наконец-то смог жадно
вздохнуть. Мой шумный выдох и судорожный вздох сразу обозначил мое
местоположение. Сквозь барабанный бой в ушах услышал:
- Вон он! Живой!
С моста кто-то прыгнул. В несколько гребков подплыл ко мне,
ухватил за одежду. И тут же потянул к берегу. Через несколько
секунд, когда я более или менее пришел в себя, сказал:
- Я сам!
Спасатель обернулся. Это был Пудовкин, тот, который журналист.
Вот уж не ожидал от него.
Уже на берегу, лежа спиной на камнях, я сказал:
- Спасибо.
- Да ладно, чего уж там, - ответил он и стал стягивать с себя
мокрую одежду. Стащил все, вплоть до кальсон, не постеснялся
спускающихся сверху дам. Отжал ее и оделся. – Чего же вы так?
- Да как-то так, - пожал я плечами и последовал его примеру.
Скинул разбитый шлем, который сохранял форму только из-за
армировавшей его проволоки, стянул одежду и отжался. Холодно по
ночам и вода холодная, пробирает до костей.
Сверху сбежали мои собутыльники. Заквохтали вокруг, заохали.
Пожурили меня, а дамочки пожалели. Одна из них, самая жалостливая,
запустила пальцы мне в волосы на голове:
- Ой, какая шишка!
Я тронул ушибленное место, поморщился от боли. Потом поежился от
дующего бриза и напялил на себя отжатую одежду. Мокрую, неприятно
пристающую к телу и забирающую из тела тепло. И задрожал, сначала
мелко, словно барахлящий холодильник, а потом все крупнее и
крупнее, как мотор Тринклера. Хмель опять вернулся в голову,
картинка перед глазами затуманилась.
- Надо бы пойти согреться, - предложил один из компании. – В
баню бы.
- Можно к нам, - предложила та барышня, что запускала свои
длинные пальцы в мои волосы. – У нас печка натоплена. Чаю горячего
с медом и вареньем сделаем.
И мы отправились снова в кафешантан. Бросили изувеченный
мотоцикл на мосту и пешком, отбрасывая короткие тени от высокой
луны, побрели по Новому Городу. Кафешка уже была закрыта, но для
нас сделали исключение. Дамочки громко постучали, в окно высунулась
недовольная мужицкая морда и после пары неслышных фраз на ухо,
морда побежала отпирать дверь. Но внутрь пустили только мокрого
меня, журналиста и всех девиц. Военные остались снаружи. Они для
приличия повозмущались, а потом пьяной гурьбой пошли в другое
место.