- Спина что-то ноет, - поймал я себя на новом ощущении. –
Посмотри, что там?
Он глянул и присвистнул.
- Вы, похоже, когда в реку ныряли, об какой-то камень здорово
приложились. Синячина на полспины. А на голове шишка огромная.
Я аккуратно дотронулся до места, куда он показал. И вправду,
налитой рог был просто огромным. А вытребовав у журналиста
карманное зеркальце, еще и убедился, что шишка имела
бордово-красный цвет, и пересекала ее поперечная и глубокая
ссадина. С такой головой при обществе не покажешься – не прилично.
Придется теперь ходить в широкополой шляпе.
- Крайне неудачно вы вчера в реку нырнули. Мы вас отыскать никак
не могли. Хорошо, что фонарик карманный у нас оказался, мы им
светили. Смотрели там, куда вы под воду ушли, а там вас нету. Давай
потом по всей ширине искать, вдруг вы куда отплыли, а все одно не
могли найти. Только когда вы из воды вынырнули, мы услышали. Далеко
же вас в бухту отнесло, саженей на пятнадцать. М-да, дела были бы….
А мотоцикл ваш сломался.
Я выслушал его с кислой миной. Пудовкин сейчас заливался
соловьем. Настроение у него было хорошее, да и пьяненький он уже
был, и по всему чувствовалось – если продолжит похмеляться, то с
удовольствием и со знанием дела уйдет в долгий запой.
- Я, наверное, домой поеду, - сказал я, прерывая его
словоохотливость. – Отлежаться мне надо.
- А, ну это конечно. Лизетт вас так выхаживала, так за вас
переживала. Вам бы ей спасибо сказать.
Я поднялся с места. Поблагодарил Пудовкина за помощь, за
спасение и приглашал в гости. Лизу тоже поблагодарил. Искренне, от
всего сердца. И вложил в ее ладонь пятьдесят рублей. Влажные, из не
просушенного кожаного кошеля. У меня там до всех гуляний было около
пятисот рублей, сейчас же оставалось около сотни. Славно погуляли….
И, наверное, Лиза обиделась на мою расплату, но я этого не заметил.
Не в том состоянии я был, чтобы что-то замечать.
Весь божий день я проболел. Провалялся в кровати, мучаясь
головной болью, которая так и не хотела проходить. Тошнота к тому
же давила, комок подкатывал к горлу, а спину сковал тугой огненный
обруч, который на малейшее движение начинал жечь до самых потрохов.
Юн исполняла мои капризы, приносила пить, обильно кормила и ставила
холодные компрессы на огромную шишку. Славная девчушка,
старательная. Хоть и мала росточком и по виду еще ребенок, а
работает по-взрослому, безо всяких скидок.