Штык не знал сколько прошло времени. Иногда ему казалось,
что он болтается между небом и землей уже целую вечность.
Но тогда это означало бы, что эта вечность обходится без
ночей. Реальность и болезненная дремота давно смешались
в единой тягучее целое, и он уже не всегда мог
понять, что вокруг является правдой, а что —
галлюцинациями.
Продолжая висеть лицом вниз, он вдруг начинал видеть
голубое небо с кружевами белых облаков, пламенеющее
предзакатное солнце и полукруглый огрызок бледной Луны. Иногда
ему казалось, что он слышит неразборчивые голоса и плеск
льющейся воды, скрипела ржавыми петлями плохо смазанная дверь,
где-то орал дурным голосом кот, гавкали собаки и слышался шум
проходящего поезда. Но стоило как следует сосредоточиться,
и перед глазами по-прежнему плавали стволы деревьев и,
покрытая травой, земля, а вокруг было так тихо, словно
он лишился слуха.
Лишь иногда короткий порыв ветра игриво толкал висящую
на веревочке игрушку. Тогда земля перед глазами начинала
раскачиваться и деревья вокруг хлопали в листья-ладоши,
радуясь нежданной забаве.
В какой-то момент времени где-то вдалеке послышалась частая
стрельба, но вскоре она затихла и вокруг снова наступила
гнетущая тишина.
А потом пришло ощущение, что он просто сходит
с ума. Крохотные черные точки и кляксы побольше,
принялись кружить перед мысленным взором, сливаясь в сплошной
темный хоровод. От этой темноты веяло липким холодом
и Штык даже слабо замычал, пытаясь отогнать от себя
собственные галлюцинации. Но черные кляксы понимали, что
их жертва беспомощна и все смелее кружили вокруг,
неотвратимо приближаясь и затягивая свою удавку.
И вдруг разом исчезли. Зато внизу, почти прямо под висящим
на дереве пленником, показалось несколько человек
в типичном сталкерском снаряжении. Появление случайных людей
рядом с озером было маловероятно, и это означало, что
кто-то из бандитов сумел выжить и растрезвонил
о залежах артефактов в подвале у одинокого
старика.
Даже с высоты в несколько метров, Штык отчетливо видел
и слышал, что в отряде нет единства. Двое серьезных
мужчин в плащах и с автоматами на плече даже
внешне отличались от остальных семи человек, идущих позади
на некотором удалении. Распознав едва слышимую человеческую
речь, автоматика шлема включила усилитель звука. В уши хлынул
поток обычных лесных звуков и характерное звучание аномалий.
А невнятный бубнеж собеседников, медленно бредущих
в сторону Штыка, превратился в отчетливо слышимый
разговор.