Отчетливо понимая, что большинство из присутствующих могу
и сами дать не один десяток подобных объяснений, Хук
сменил тактику.
— Большинство из вас не понимает толком куда
и зачем мы идем, — сказал он, извлекая
из своего рюкзака сложенный в несколько большой лист
плотной бумаги. — Официальная версия — за какими-то
артефактами, что хранит у себя один старый дурак. Пришло время
открыть карты полностью. Вот, смотрите: это озеро, которое
мы с Карасем назвали «Подкова». Потому, что оно
действительно похоже на подкову, и потому, что оно
принесет нам удачу.
На развернутом листе бумаги и правда была нарисована
от руки карта изогнутого озера, отчасти напоминающего
по форме подкову.
— Вот эти заштрихованные области вокруг всего озера —
это сплошные аномальные поля. В них есть всего два узких
прохода, найти которые очень трудно. Поэтому на том озере
почти никого не бывает. И мутантов там тоже практически
нет. Озерный сталкер Крот живет там отшельником. И уже очень
давно копит редчайшие артефакты. Большинство того, что
мы добудем в этой ходке, будет разделено между нами.
И я закрою глаза, если кто-то что возьмет себе
дополнительно. А знаете почему? Нас два десятка здоровых
мужиков, но если наши сведения верны, мы не сможем
вынести все и за три ходки! Кто не готов рискнуть
ради таких богатств — может убираться немедленно.
Не держу.
Слушали его в тишине. Никто не пытался возразить,
но и особого восторга заметно не было, из чего
Хук сделал вывод, что ему не очень то и поверили.
Однако, недовольства, больше никто не выражал, хотя
на Палёного все равно посматривали как
на прокаженного.
Вечером бесцеремонный Ганс, раздобрев от сытного ужина, так
и сказал Палёному:
— Последняя ходка у тебя паря — это, считай,
на лбу твоем написано. Не любит Зона предателей. Как
озеро увидим — лучше сразу уходи. А то, долбанет Зона
по тебе, а достанется честным сталкерам.
Палёный сжался в комок и прошипел по-змеиному, словно
плюнул в ответ:
— Честные сталкеры за чужим добром не ходят.
— Вот как ты заговорил, — добродушно удивился
Ганс, развалившись возле костра. — Это добро теперь
не чужое. Оно ничейное. Ну вот смотри: старик тебя
приютил, а ты его продал. Значит что? Сглупил старик,
нельзя так было делать. Пристрелить тебя надо было,
а не лечить. Значит, озерный сталкер допустил промашку.
За добрые дела, как и за недобрые, надо уметь
отвечать.