Дверь. Я вижу дверь. Она на той самой глухой стене – на
противоположной от квартир стороне коридора. Широкие двойные
створки из разноцветного полупрозрачного пластика не похожи на
квартирные. Скорее, вход в бар или в спортивный центр. На стене
некогда была электронная вывеска, но сейчас огоньки не горят,
прочитать текст невозможно, но, кажется, я и так догадываюсь, что
там.
Пожалуй, теперь я могу себе представить планировку этого здания
– все детство я провел в подобном, правда, не таком высоком.
Насколько я помню, такие дома для бедных строились по типу отелей:
длинный П-образный коридор, в который выходит множество квартир, а
между рукавами буквы «П» расположены всевозможные увеселительные
или обслуживающие заведения: бассейны, бары, прачечные,
парикмахерские. В том доме, где я жил, бары заменяли классы и
игровые комнаты, поскольку в здании располагался приют. Как я уже
говорил, мое детство прошло в приюте. Родителей своих я не помню.
Мне рассказывали, что они были учеными‑археологами и погибли при
обвале на очередных раскопках…
Решаю пройти это помещение насквозь – насколько я помню, с
противоположной стороны должна быть еще одна дверь. Подхожу ближе.
По идее двери должны распахиваться сами при приближении человека,
но, вероятно, механизм давно вышел из строя. Впрочем, створки
сомкнуты неплотно, между ними остается вполне приличная щель, через
которую я запросто смогу пролезть.
Осторожно заглядываю внутрь. Моему взору открывается небольшой,
освещенный все теми же красноватыми, аварийными лампами холл, в
котором раньше наверняка стояли уютные диванчики и росли
миниатюрные деревья в кадках. Вправо и влево уходят два
коридорчика, в конце которых еще по одной двери. Вернее, левая
есть, а вместо правой пролом.
Бочком протискиваюсь в холл. Мгновение колеблюсь, какое
направление избрать: правое или левое, и иду туда, где пролом.
Мои уши сейчас работают почище иных локаторов, но вокруг тишина,
если не считать звука моих собственных шагов. Прохожу в пролом и
оказываюсь в раздевалках – эти крошечные комнатки с душевыми
кабинками и встроенными в стену шкафами трудно с чем‑то перепутать.
Значит, я попал в спортивный зал или бассейн. И тот, и другой
являются неотъемлемыми атрибутами каждого жилого дома, даже дома
для бедных.
Захожу в душевую кабинку с надеждой обнаружить воду. Но краны
сорваны и здесь, а трубы сухие, как пустыня в разгар сезона. И что
за мания была у здешних жителей? Какого черта им понадобилось
вырывать краны и строить баррикады из мебели?