Пришел отец. Дядя Павел стоял,
опустив руки и растянув губы в застенчивой улыбке. Он не знал, как
теперь обращаться к отцу, и от этого чувствовал неловкость. Я
помнил, что до войны он звал отца дядей Юрой, слушал с открытым
ртом и ходил за ним собачонкой. Конечно, тогда он был пацаном, а
теперь сам мужик. Говорят, что на войне за год три идет. Тогда дяде
Павлу сейчас, считай, за тридцать.
- Ну, давай обнимемся что-ли, герой!
– отец обнял дядю Павла, и они расцеловались,
- Возмужал, посуровел,- отметил отец,
разглядывая дядю Павла.- Видно, что пороху понюхал.
- Пороху понюхал!- серьёзно
согласился дядя Павел. Глаза его сразу потускнели, ушли в себя, и
он стал похож на умудренного жизнью старика.
Отец взял дядю Павла за плечи, усадил
на диван и, покрутив в руках бутылку водки, одиноким реквизитом
стоявшую на столе, сказал:
- Давай-ка по маленькой, пока женщины
обед сообразят.
Он принес из кухни два граненых
стакана и миску с огурцами, налил по-чуть водки.
- Ну, за то, чтоб больше войны не
было.
Они выпили.
- Хороши огурчики, Тимофеич! -
неожиданно нашел форму обращения дядя Павел.
- Со своего огорода,- похвастался
отец. - Нам нарезали пять соток, здорово выручает. Семья-то: нас
трое, да детишки. Не знаю как бы мы без огорода.
- Я как устроюсь, мать с Олькой
возьму,- сказал тогда дядя Павел.
- Ну, это ты брось! - обиделся отец.
- Разговор не об этом. Всем сейчас тяжело.
- Да нет, Тимофеич,- смутился дядя
Павел. - Я не в обиду. Хочу, чтоб мать со мной жила.
Вошла бабушка с кастрюлей подогретых
щей. Мать поставила на стол селедку, сало, принесла в большой миске
дымящуюся, целиком отваренную картошку.
Уселись за стол, дядя Павел остался с
отцом на диване. Разлили водку: мужчинам в стаканы, женщинам в
граненые рюмочки.
Мы с Олькой пили из чайных чашек
квас. Мать стала наливать в тарелки щи. Отец встал со стаканом и
сказал, обращаясь больше к бабушке:
- Ну, мать, дождалась! И война
кончилась, и сын живой вернулся. Давайте до дна, за встречу.
Пока ели щи, молчали, только
алюминиевые ложки звякали о тарелки. От второй рюмки женщины
отказались, и мужчины допили водку одни. Насытившись и чуть
захмелев, заговорили.
- Тимофеич, я по последнему письму
понял, что ты за границей был?
- Был,- подтвердил отец. Усмехнулся и
добавил: - Да чуть там совсем не остался.