Во время первого нашего сеанса дядя
Павел не очень охотно, только чтобы не обидеть отца, снял с себя
нижнюю рубашку, скептической улыбкой давая понять, что все это
баловство, и толку от этого он особенно не ждет.
Левая, больная рука дяди Павла, была
холоднее, чем все тело. Мне сразу бросилась в глаза разница между
свечением вокруг правой и левой руки. Вокруг больной руки, как и
вокруг головы, мерцал синий холодный свет, но с ясно выраженными
темно-красными очагами поражения, а вокруг правой свет играл
голубоватым цветом с теплым зеленым равномерным оттенком. Я положил
больную руку дяди Павла поудобнее, провел ладонью вдоль руки и стал
водить руками сверху вниз, не касаясь ее. Потом подержал руки над
небольшим, еще не огрубевшим шрамом. Медленно, но заметно цвета
стали меняться - синие позеленели, зеленые порозовели, а в
некоторых местах начали краснеть. Зато красный очаг стад бледнеть.
Это означало, что температура тела на поверхности возросла, а
болевой очаг рассасывается.
- Что-нибудь чувствуешь, дядя Паша? -
спросил я, зная заранее ответ.
- Горячо, жжет и покалывает! -
удивленно сказал дядя Павел.
- Это хорошо, дядя Паш! - усмехнулся
я и перевел руки на голову.
Минут через десять я погрузил своего
дядьку в сон и стал внушать, что у него заживают раны, а голова
проясняется, исчезает шум и утром он встанет бодрым, с хорошим
настроением.
Дядька ни свет, ни заря поднял меня с
постели и стал на весь дом орать, что у него перестала ныть рука и
в ней появилась сила, стало легче дышать, а в голове нет никакого
шума. Дядя Павел беспрерывно сжимал и разжимал кисть больной руки,
демонстрируя ее силу. Кисть и правда стала работать лучше, но я
видел, что со всей силы до конца сжать ее еще не может. Он как
заведенный повторял: «Племяш, племяш мой дорогой!» и смотрел на
всех счастливыми глазами.
Неделю, каждый день я проводил с
дядей Пашей свои сеансы, не забывая про гипноз, В конце концов,
рука у дяди Павла стала работать почти как правая, его перестал
бить кашель, и хотя одышка еще оставалась, дышать ему стало легче.
Голова тоже пришла в норму. Но, главное, во сне он теперь не кричал
и не ругался, по ночам не вскакивал и спал относительно спокойным
сном. А через неделю наши лечебные сеансы прекратились.
Дядя Павел привел девицу с быстрыми
зелеными глазами и неумело накрашенными яркой помадой губами в
форме откровенного сердечка. Маленькая и смешливая, она казалась
совершенной девчонкой, но изо всех сил старалась выглядеть выше и
взрослей, поэтому носила туфли на высоких каблуках и замысловатую
прическу из собранных за ушами волос, веером спадавших завитыми
концами на плечи. На затылке чудом держалась шляпка «минингитка».
Модное креп-жоржетовое платье с алыми розами по небесно-голубому
полю, с высоко поднятыми плечиками, шито было явно не по ней, и
хотя она подогнала его под свой рост, висело на ней, как на
вешалке.