Выключил телефон и уже без его
подсветки посмотрел вверх. Там сквозь черные еще кроны уже и правда
просвечивало бледнеющее утреннее небо. А прямо по курсу, то есть за
каменной спиралью, в густой листве даже наметился заметный
просвет.
Вспомнил, что и за дольменом в этом
месте был проход к обрыву, с которого можно было обозреть
окрестности. И тут же, естественно, ломанулся туда.
Что хотел увидеть? Да конечно же,
округлые холмистые горы, поросшие лесом, ленту трассы
Геленджик-Туапсе, вьющуюся по склонам и, возможно, полоску моря
между парой самых дальних.
Хотел? Да просто жаждал!
Но что получил, вырвавшись из
зарослей на открытое место?
Кроме ожидаемого обрыва, ни гор, ни
моря мне не открылось, а глазам предстала равнина, в предрассветном
свете серостью своей сливающаяся с небом вдалеке. Ну, а вместо
трассы имелась простая, кажется даже немощеная, дорога.
Охренев в очередной раз, я вынужден
был разглядывать то, что есть.
Имеющийся под ногами обрыв был ниже
и не так крут, как тот, что я помнил. Дальше шел совсем уж пологий
склон, укрытый зарослями кустарника. Дорога бралась откуда-то
справа, но мне из-за выступа горы путь ее виден не был, то ли
издалека она бежала, то ли между склонами где-то дальше выныривала.
Примерно у меня под ногами она от гор отворачивала и устремлялась
вдаль.
Прямо передо мной лежала деревня,
протянувшаяся единственной улицей вдоль имеющейся на пленере
дороги. Крайние два дома, с их белеными, похоже, стенами, были
видны неплохо. Да и огороды при них, с продольными полосами
каких-то посадок, тоже.
Деревня... как есть деревня...
Но, ни это напугало меня до усрачки
в очередной раз. Ладно, сельские домики, ладно, дорога немощеная,
поля там, луга, но вот слева от меня на отроге той возвышенности,
на которой стоял я, в тумане рассвета под нездорово-блеклой луной
проступал... замок!
Ага, немаленький такой — а-ля раннее
средневековье.
И вот именно этот замок, такой
настоященский с виду, к тому же совершенно точно не являющийся
частью той картинки, которую я мечтал лицезреть, меня и добил.
Я замер без единой мысли в голове,
наблюдая, как в светлеющей рассветной дымке проявляются мощные
стены, башни в них, и тяжелый высоченный донжон все четче
прорисовывается в свете затухающей луны, а в здании, прижавшемся к
нему, в окнах загорается свет.