Набег всегда радует дух степняка. Особенно на заведомо более
слабого противника. Там можно вволю порезвиться. Ничего особо не
опасаясь. Жаль лишь, что слабые долго не живут, на их добро
охотников куда больше, чем хотелось бы. Потому приходится нападать
на более сильных, выискивая их слабые места. И тут лучше всего
подходят повадки стайки шакалов. Не брезгующие падалью, готовые
сожрать остатки от пиршества более крупных хищников, но при случае
охотящиеся как на мелкую дичь, как и на отбившееся от стаи
ослабевшее животное или детеныша.
Ну а люди, пользующие шакалью привычку охотиться, то же самое
делают, только с поправкой. Вместо пожирания падали — проход второй
волной уже по разоренным кем-то землям. Загон ослабевшей крупной
дичи или детеныша — Нападение на страну, уже ведущую войну или же
пощипывание окраин, где сейчас мало войск. Ну и все в этом духе.
Что же до еще одной особенности — так это нежелание подвергать себя
опасностям. Стоит показаться сильному войску, как степняки
постараются удрать, прихватив с собой уже награбленное. Вот только,
в отличие от шакалов, бросить награбленное они зачастую просто не в
состоянии. Люди, они все ж таки не звери, тем жадность не
свойственна.
Русь — не самая легкая добыча для печенега. Скорее уж одна из
наиболее. Если вообще не самая опасная. Добыча была велика, порой
чрезвычайно, но слишком часто вместо прибытка приходилось бежать,
теряя многих и многих среди своих. Потому порой печенежские племена
предпочитали идти в найм к росским князьям, ведь те платили
щедро.
Так и обстояло: найм, набег, после которого то гора добычи, то
горы трупов. И то же самое, и тому подобное. Змея, кусающая хвост,
вечное коловращение, неизменная чередуемость бытия. Сами же
печенежские властители даже не задумывались о том, что любой круг
можно разорвать, если найдутся те, кто приложат необходимые усилия.
Ведь их самих все устраивало, разве что побед и добычи хотелось
поболее.
К сожалению для них, этот набег уже с самого первого дня пошел
как-то… неправильно. Помимо круживших далеко-далеко малых дозоров
русичей, им на попадалось почти никого живого. Селения оказывались
пустыми, хотя пограбить там было чего. Так, в меру. Ни людей, ни
самых ценных вещей, которые можно было бы унести на себе или во
вюках при седле. Зато остально, включая скотину, утварь, прочие
вещи — вот оно. Бери кто на что горазд.