— Надо увеличить число дозоров и количество всадников в
каждом, — озаботился изменившейся обстановкой Ликир. —
Наши воины могут… отвлекаться, когдавидят перед собой легкую
добычу.
— Разрешаю. Это все?
— Не совсем, хан. Сколько тысяч отправится разорять селения
поблизости от нашего пути, а сколько будет готово ударить по
собранному войску руссов?
— Половина и половина, — немного подумав, ответил
Чегдан. — Но их пидется плавно менять, иначе наши псы сорвутся
с поводка, чуя запах дичи, к которой их не подпускают.
— Твоя воля — закон, о могучий.
Приказы были отданы, и Ликиру этого было достаточно. Не сведущий
в интригах и грызне в племени и вне его, он любил лишь войну и все,
что сней связано. Не только самому участвовать в битвах и побоищах
но и чувствовать незримые нити, с помощью коих он управлял
схватками почти всегда несущими победу его народу. Ибольше ничего
ему не требовалось. Как и сейчас. Ликир даже не думал сомневаться в
очередной победе. Тем более в таких хороших условиях. А усиленные
дозоры… они не повредят. Воин, потерявший бдительность, часто
становится мертвым.
* * *
Жизнь степных народов скудна на яркие события. Однообразная
степь, по которой можно, кочуя долгие дни, не находить особых
отличий. Привычные стада коней и прочей живности, похожие друг на
друга вечера возле костров… И ожидание. Чего? Нового набега, причем
для простого печенега не важно, на кого именно. Главное, чтобы
появилась возможность урвать ярких тканей женам, себе украшенное
оружие и сорванные с убитого тобой или кем иным золотые,
серебряные. На худой конец и медные, но богато украшенные резьбой
перстни и браслеты. И рабы… Живая ценность, которую можно заставить
работать вместо себя, почувствовать себя безграничным властителем.
Властителем над еще более бесправным и подчиненным, чем ты сам,
обычный воин, гнущий шею перед старейшиной малой семьи-аила и
большой, уж не говоря про глав младших и старших родов племени.
Набегами живет степь. Отними их у нее, так зачахнут, засохнут, а
там и подохнут от невыносимой тоски и осознания лишения смысла.
Недаром самое страшное для того же малого рода, провинившегося по
той или иной причине — отлучение всех его членов от участия в
набегах на год и больше.
Это — медленная смерть рода. Из него начинают разбегаться люди,
буквально умоляя принять их в другой род, пусть даже с положением
ниже, чем они занимали в старом. Иначе — то самое быстрое увядание
и усыхание. Нет набегов — нет денег, тканей, рабов, благополучия в
целом. Конями и прочей живностью счастлив не будешь, можно лишь
выживать. А подобное — не путь для сына степей, да и боги вкупе с
предками такого не одобрят.