Эл тем временем метнулась за кусты
маленького садика и забежала в первую попавшуюся дверь, выходившую
во двор. Теперь нужно найти подходящее окошко или ход на улицу и
сбежать.
Цели она не достигла. За поворотом в
одежду до треска в швах вцепились крепкие руки. Выбирая мысленно
вариант контратаки, она промедлила. Рук было не две, пока она
выбирала, где слабее тянут, над ней нависла та самая мавританская
женщина, что сопровождала на площади Мадалену.
– Тихо, – прошелестел на ухо голос
Катерины. – Тихо.
Руки потянули ее в глубину дома. Это
была Мадалена в менее ярком платье, чем в обед, Катерина и
няня-мавританка одеты по-прежнему.
Ее поволокли по лестнице на второй
этаж, потом по коридору к спуску в четыре ступеньки вниз и
затолкали на следующем повороте в дверь. Эвакуация происходила под
шушуканье и шелест юбок, но ловко.
Комната оказала большой и светлой,
женской. Воздух, пропитанный приятными ароматами благовоний, букеты
цветов в вазах, блюдо с фруктами на столе, цветные занавеси на
окнах, богатое покрывало на широкой постели с балдахином.
Мадалена отпустила штаны Элбе Уля и
отошла от него первой, устроилась на обширной кушетке у окна и
аккуратно расправила юбки. Мавританка плотно прикрыла дверь и
осталась стоять там же на страже. Катерина руки в боки остановилась
посреди комнаты и сказала:
– Мы спрячем тебя. Это наша комната
и женская половина, отцу в голову не придет искать тебя у нас.
– Благодарю сеньоры, но за что мне
такое покровительство?
– Ты привел мне красивую лошадку, а
Катерине хочется отомстить этому грубияну Эниго Бервеланте за то,
что отец сосватал ее.
– Замолчи, Мадалена. Ты много
болтаешь, – обратилась Катерина к сестре, а потом к гостю. – Отец
не прав. Он намеренно натравил Бервеланту на тебя.
– Я уже понял, – кивнул Элбе
Уль.
– Побудь тут. Подождем, когда они
начнут праздновать мой день рождения и помолвку Катерина, напьются,
и мы тебя выпустим, – твердо заверила Мадалена. – И ослика.
– Сядь на постель, за полог. –
Посоветовала мавританка. – Так тебя не увидят, если все-таки
заглянет кто-то из слуг.
Катерина села к вышивке за
квадратные большие пяльцы. Мадалена выглянула в окошко и проверила,
как там дела во дворе. Мавританка устроилась поближе к двери в
кресле в икс-образными ножками, весьма красивом с богатой обивкой и
резьбой. Многое в остановке комнаты наводило Эл на мысли об
итальянском Ренессансе. Ощущая саму себя экспонатом музея, Эл
подумала об информационном шторме Патрика, у него предметы должны
вызывать массу ассоциативных рядов и, соответственно, мешанину в
голове. С нею этого не случилось. Приятное чувство соучастия
великой эпохе европейской культуры сгладило последствия потасовки с
ослом.