Дома, в гостиной, фру Гухельбахен
внимательно перечла письмо с узнаваемой красной печатью в конце
последней строки. Это был отпечаток перстня компаньона ее покойного
мужа, а теперь уже ее компаньона из Маастрихта1. Из письма
следовало, что податель действительно является Элбе Улем, он
племянник его датского компаньона, добрый христианин строгого
воспитания и благородных манер. Молодой человек намеревался
обосноваться в Брюгге, чтобы вести торговые дела семьи, а пока он
устраивается в городе, не могла бы добрейшая фру Гухельбахен
принять его как постояльца за умеренную плату и лучше бы с
комнатой. Оплату компаньон гарантировал. В случае неустойки или
иных неудобств компенсировал бы любой ущерб, который потерпит фру
Гухельбахен, доверившись его слову и самому Элбе Улю. К письму
прикладывался вексель и два стювера2.
Фру Гухельбахен иначе оценила гостя,
когда он соизволил отпроситься на молитву и дал время хозяйке дома
подумать.
Вот тут начала суета.
Девочки заполучили письмо из рук
матери, прочли его и наперебой уговаривали согласиться. Сама же фру
Гухельбахен пребывала в сомнении. Поселить молодого мужчину в доме,
где обитают две молоденькие девицы на выданье, казалось ей страшным
неудобством. Что скажут соседи? Но два стювера и вексель,
заверенный заранее самим господином Брабасом, обязывали подумать.
Деньги не лишние.
Пока она раздумывала, девочки уже
побежали убирать комнату и готовить постель, они были весьма
самостоятельными. Фру Гухельбахен овдовела три года назад, когда
Жаннé едва исполнилось тринадцать, а Хильда была еще несмышленой,
по мнению матери, она на два года младше.
Фру Гухельбахен, чтобы не потерять
дом и обеспечить благополучие дочерей, пришлось самой принять дела
гончарных и скобяных, а так же суконной мастерской мужа. Дела шли
ладно, но отнимали все силы вдовы, поэтому Жанне пришлось взять
правление домом на себя, а Хильде быстро повзрослеть и помогать
сестре. Оттого они невероятно сдружились и на семейных советах
имели голос один на двоих, притом равный авторитету матери. Девочки
выросли разумными, потому фру Гухельбахен ими невероятно гордилась
и доверяла их рассудительности.
Пока она решала, селить ли молодого
человека в доме, Жанне и Хильда уже устроили ему комнату, взбили
перину и спорили, кто будет подавать ему завтрак.