Тут же, в луже крови, валялось
брошенное орудие убийства – хорошо хоть никто из пассажиров не
удумал стащить его! Это был финский нож НКВД – точная копия того,
какой имелся и у самого Николая Скрябина. А рядом с ножом валялась
две длинные, сплошь изгвазданные кровью брезентовые перчатки –
какие обычно используют садовники.
– Не стали ничего убирать до вашего
прибытия, товарищ Скрябин, – сказал Денис Бондарев. – И мы тут всё
сфотографировали, конечно же. Однако по части следов… – Муровец
развел руками: и так всё было ясно.
С Бондаревым – который приходился
примерно ровесником им с Мишей – Николай Скрябин водил прежде не
особенно короткое знакомство. Но успел понять: умом и смекалкой
молодого муровца Бог не обделил. И Скрябин сказал:
– Я рад, что именно ты прибыл на
вызов, Денис. Уверен: МУР отнесется к этому делу со всем возможным
вниманием. Но я прошу прислать мне финку и перчатки – после того,
как с ними поработают ваши эксперты. Я оформлю соответствующий
запрос из ГУГБ.
Денис отошел – отдавать распоряжения,
а Миша изумленно произнес:
– Ну и ну! Впервые вижу, чтобы ты
передоверял кому-то свое дело!
– Будет лучше, – сухо проговорил
Скрябин, – если этим делом займет кто-то и помимо меня. О причинах
этого, извини, я пока умолчу. А сейчас – уходим, возвращаемся на
Лубянку.
6
Скрябин знал, что должен разъяснить
ситуацию другу. И, несмотря на поздний час, они вернулись на
площадь Дзержинского. В здании НКВД проекту «Ярополк» было отведено
два этажа, длинные коридоры которых застилали податливо-мягкие
красные ковровые дорожки с зеленой окантовкой, приглушавшие шаги, а
все окна даже и днем закрывали плотные шторы. Скрябин и Кедров
молча дошли по тихому коридору до маленького кабинета Николая и
бесшумно прикрыли за собой дверь с отлично смазанными петлями.
Только после этого Миша проговорил:
– И всё-таки я не понимаю, кому
понадобилось убивать Евграфа Иевлева? Да еще – так зверски? Ведь он
уже дал показания! Какой был прок в его смерти?
– Выходит, кому-то прок был. И я
ругаю себя, что не догадался спрятать Иевлева – убрать его с
Казанского вокзала.
Теперь, постфактум, Скрябин
распорядился: временно перевезти дочь Иевлева и его троих внуков на
одну из конспиративных квартир НКВД. Помахал, можно сказать,
кулаками после драки… Николай медленно, будто нехотя, прошел к
своему письменному столу и уселся за него, а вот Миша почти что
рухнул на посетительский стул напротив. И громко произнес – чуть ли
не возопил: