– Этого не может быть, – прошептал
сторож. – Никак не может быть!..
18 июля 1939 года.
Вторник
1
Во второй день рабочей недели Николай
Скрябин планировал хорошенько выспаться после ночных бдений. Ему
просто не было смысла с утра идти на Лубянку. Сотрудники проекта
«Ярополк» – в силу специфики своих занятий – постоянно трудились по
ночам и раньше полудня на площади Дзержинского почти никогда не
появлялись. А Николай хотел переговорить сегодня именно со своими
коллегами по «Ярополку»: с участниками следственной группы
Назарьева.
Но какой там утренний сон! Когда на
его прикроватной тумбочке затрезвонил телефонный аппарат, времени
было – двадцать минут восьмого. Точь-в-точь как позавчера, когда
Николая разбудила потолочная капель.
И после этого ему пришлось ехать в
театр Вахтангова, где он и пробыл битых два часа. Только в
одиннадцать утра он вышел из театрального здания, где еще
продолжали работать следователи МУРа – во главе всё с тем же
Денисом Бондаревым. А вслед Николаю летел надтреснутый голос
театрального сторожа:
– Наверняка это тот амбал Танечку
нашу заморозил – больше некому! Кроме него никто в театр не входил
вчера!..
«Кроме амбала – и тебя самого», – не
удержавшись, мысленно ответил ему Скрябин. Но вслух ничего не
сказал. Не мог он поверить, что этот старичок – Валерьян Ильич –
сумел бы обратить актрису в ледяную глыбу, каждая капля воды из
которой источала легкое свечение, имевшее форму клубка с
размотавшейся ниткой.
– Да чтоб вам провалиться, Валентин
Сергеевич, – произнес Николай почти в полный голос; но никто его не
услышал. – Такие дела «Ярополк» должен расследовать от начала и до
конца – официально.
И в страшном раздражении он зашагал
от театра прочь – по одному из арбатских переулков,
переименованному в улицу Вахтангова.
Он злился на Смышляева – за то, что
тот, защищая проект «Ярополк», пренебрег стремлением к раскрытию
истины. Злился на любвеобильную актрису – которую понесло среди
ночи на свидание. Злился на её неведомого любовника – за то, что
тот ушел, оставил её одну, не проводил до дому. И придумывал
способы, как ему этого любовника вычислить скорейшим образом – хоть
и слабо верил в то, что именно он заморозил Танечку.
Но более всего Николай Скрябин злился
на самого себя: за то, что медлил с принятием решительных мер,
упускал бесценное время. И вот он – результат: каждую ночь убийца
наносит удар. Позавчера – инженер Хомяков, вчера – носильщик
Иевлев, сегодня – артистка Рябинина. И Николай дал себе зарок:
сегодня, раньше всего остального, он поговорит со Смышляевым.
Добьется, чтобы тот пересмотрел свое решение относительно статуса