Филипп исподлобья следил за гостем.
Тот внезапно умолк на полуслове и, хмурясь, уставился на собеседника.
— Кажется, это не всё, что вы хотели
сказать мне? — он смотрел напряжённо и вместе с тем, словно бы умоляюще.
— Три часа назад здесь был экспедитор
Тайной канцелярии с двумя солдатами. И разыскивали они… вас.
С минуту Филипп и его гость смотрели
друг другу в глаза.
— Тогда почему я ещё здесь? — Голос
Ладыженского внезапно осип.
— Так получилось, что я не успел
сообщить отцу о вашем присутствии в доме. Дворня вас не видела, и, кроме меня и
Данилы, про вас никто не знает…
— И… вы ничего им не сказали? — В
тоне гостя послышалось удивление.
— Я хотел поговорить с вами.
— Что они сообщили?
— Ничего определённого, — Филипп
вздохнул, — только то, что ищут вас. Раз вы не осведомлены о делах вашего
батюшки, то вас, верно, разыскивают, как свидетеля. Вы же самый близкий ему
человек…
— Я должен ехать в Петербург. —
Ладыженский начал вставать. — Вы позволите воспользоваться вашим экипажем?
— Я бы рад, но моя карета ещё вчера
здравствовать приказала, а отец с мачехой уже уехали в столицу. Кроме того, вам
сейчас не стоит трястись по колдобинам — откроется кровотечение.
— Значит, я поеду верхом! — Гость
встал, с трудом удерживая равновесие. — Свободная лошадь в ваших конюшнях,
надеюсь, найдется?
Филипп видел, как побледнело его
лицо, глаза будто запали, а нос заострился. Сделав пару шагов, Ладыженский
вдруг пошатнулся и потерял сознание, Филипп едва успел подхватить его.
Обморок длился недолго, лишь только
Филипп вместе с молчаливым хмурым Данилой переложили раненого на постель, как
тот открыл глаза.
Он, было, вновь попытался подняться,
но тут же бессильно откинулся на подушку, губы посерели, а на лбу выступила
испарина.
— Вы не сможете никуда ехать в
ближайшее время, — констатировал Филипп со вздохом.
— Я должен! — сквозь зубы процедил
Ладыженский.
Но было совершенно ясно, что это —
лишь пустые слова. Дабы осознать сие, гостю потребовалось некоторое время, по
истечении которого в его сухом, отстранённом тоне зазвучала растерянность:
— Но что же делать? Я не могу
оставаться здесь.
— Почему?
— Как я могу скрываться, если отец в
беде? Да и потом, у вас и ваших близких могут быть неприятности из-за меня…
— О последнем не беспокойтесь —
батюшка уехал, фискалы тоже, а слуги вас не видели.